Алое на черном - Татьяна Корсакова

– Я его видел, – сказал Дэн.

– Так, как сегодня?

– Нет, в лесу, гораздо ближе.

– И ты помнишь место?

Который уже человек спрашивает, помнит ли он место.

– Не знаю.

– Я хочу посмотреть. Ты возьмешь меня с собой? – Она сжала его руку, привстала на цыпочки, заглянула в глаза.

– Возьму. – Дэн кивнул, и она вздохнула с облегчением. – Если ты объяснишь, зачем тебе это нужно.

– Мне нужно. – Ксанка упрямо вздернула подбородок.

– Тогда объясни.

Она молчала очень долго, решение давалось ей тяжело. Дэн ждал, рассматривал ее лицо. Глубокие тени, скупые световые мазки. Сейчас, слепленное из света и тени, оно казалось не красивым даже, а совершенным.

– Хорошо. – Ксанка кивнула, и магия тут же исчезла. – Только не сегодня, я расскажу тебе завтра. Расскажу и покажу.

Голос ее поблек, словно выцвел. Довериться первому встречному тяжело, особенно если ты привык не доверять никому.

– Спасибо. – Она протянула ему олимпийку.

– Был рад помочь.

Ксанка глянула на него удивленно. Не поверила?

– Я зайду за тобой завтра. Хорошо?

– Нет, я сама тебя найду.

Дэн смотрел на закрывшуюся за ней дверь. Вот и все. Даже «до свидания» не сказала…

Дневник графа Андрея Шаповалова. 1908 год

Лето пролетело незаметно. Мы с Игнатом и оглянуться не успели, как наступил сентябрь. Случившееся на ведьмином затоне мы больше не обсуждали и данное Степану обещание сдержали – отец так ничего и не узнал о той страшной ночи. Да, сказать по правде, отцу было не до нас. Он и в поместье появлялся лишь наездами. Дела требовали его почти неотлучного присутствия в городе, а мы с Игнатом скучному городу предпочитали деревенскую вольницу.

Тот день выдался мрачным и пасмурным. Небо с раннего утра грозилось пролиться дождем. Будь моя воля, я бы остался дома, но Игнату в последнее время дома не сиделось. Он уходил куда-то на заре, а возвращался только ближе к ночи. Пользовался долгим отсутствием отца. Меня он с собой никогда не звал, и это было обидно, но я не задавал вопросов. Расспрашивать брата бесполезно, захочет – сам расскажет.

Игнату захотелось доверить мне свою тайну промозглым сентябрьским утром, и я не посмел отказаться. Сердце чуяло: в лесу нас ждет что-то необычное. Настоящее приключение. Мы уходили из дома под покровом сизых рассветных сумерек, никем не замеченные, никем не остановленные. По лесу шли молча, в голове моей роились тысяча вопросов, но я терпеливо ждал, когда Игнат расскажет все сам. Я встревожился, только лишь когда лес сделался совсем уж мрачным и непролазным. Но Игнат шел уверенно, будто знал дорогу. Верно, и знал, потому что, когда из-за густого ельника показалась покосившаяся избушка, ничуть не удивился.

Здесь, в ельнике, оказалось особенно темно и мрачно. Неба не было видно вовсе, а с разлапистых веток на голову сыпалась холодная роса.

– Что это? – Я остановился на границе небольшой поляны, вход на которую охраняла избушка. В самом центре поляны, возвышаясь над остальными деревьями, рос старый дуб. Земля под ним была перерыта.

– Кабаны желуди искали. – Игнат сделал шаг к дубу, под его ногами что-то громко хрустнуло. – Здесь много кабанов развелось.

Да, отец тоже говорил, что от вепрей в последнее время проходу нет.

– Волки нужны! Вот что, – сказал Игнат задумчиво. – Без волков лес – не лес.

Я кивнул, спорить не стал. Игнату всегда нравились волки…

– А дом чей? – Я кивнул на избушку.

– А дом ее, – сказал Игнат очень тихо.

– Ее?! – Мне не нужно было уточнять, о ком говорит брат. О ней, о ведьме-утопленнице…

В животе холодным клубком заворочался страх. Зачем нужно было приходить в это гиблое место? Зачем приводить сюда меня?

– Не бойся. – Игнат читал меня, как раскрытую книгу.

– Я не боюсь, – соврал я.

– Они хотели все сжечь. – Не дожидаясь меня, Игнат направился к избушке. – Хотели, чтобы даже следа не осталось.

– Кто?

– Мужики. Но она не позволила.

– Как? Она же мертвая была к тому времени. – Страху моему уже стало тесно в животе, он растекался по жилам, холодил губы и кончики пальцев.

– Мертвая и не позволила. Она же особенная. Ведьма! – Игнат обернулся, посмотрел на меня в упор. – Зачарованное это место. Ее место.

– А мы? Мы как же? – Затылка словно коснулось чужое дыхание, я вздрогнул, но оборачиваться не стал. Почудилось.

– А мы гости.

– Она нас едва не утопила! – Я старался изо всех сил, но голос сорвался на крик. – Она убить нас хотела!

Крик мой, испуганный и жалкий, запутался в еловых лапах, далеко не улетел. Но его все равно услышали. Откуда-то из самого сердца леса мне ответил протяжный вой.

– Волки. – Игнат улыбнулся. – Пришла их пора.

Он толкнул покосившуюся дверку, и та с тихим скрипом отворилась.

Внутри было темно, пахло сыростью. Я старался не показывать страх, с какой-то отчаянной бравадой пнул ногой валяющийся на полу горшок. По избушке прокатилось тревожное эхо, осело в свисающих с потолка космах паутины.

– Раньше тут красиво было. – Игнат присел на почерневшую от времени лавку. – Говорят, вместо ельника березы росли.

Я вспомнил обступающие поляну ели. Непохоже, что еще не так давно здесь был березняк.

– Не веришь? А хоть у кормилицы спроси. Она точно знает.

– Зачем мы здесь? – Я не хотел расспрашивать об этом жутком месте, я хотел уйти отсюда поскорее.

– Интересно. – Игнат пожал плечами. – Разве нет?

– Нет.

– Тогда смотри, что я здесь нашел! – Брат полез за пазуху, вытащил нож с костяной ручкой. – Смотри!

Нож был старый, но с острым, как бритва, лезвием. На костяной ручке красовался застывший в прыжке волк.

– Это ее нож. Понимаешь? Тут все вокруг ее: и нож, и лес, и волки…

Ответом Игнату стал протяжный волчий вой. Я вздрогнул, выглянул в затянутое паутиной оконце. Снаружи клубилась мгла, будто не утро сейчас, а глубокая ночь.

– Давай уходить, брат.

– Боишься?

– Боюсь.

– А ты не бойся. Со мной тебе нечего бояться. – Игнат сунул нож за пазуху. – Впрочем, тут и смотреть больше не на что. Что интересное было, я все забрал.