Штурмовая группа. Взять Берлин! - Владимир Першанин

— Русские пустили в ход огнеметы. Огонь перекинулся на второй этаж Нас выкуривают.

— Перейдем в другой подъезд и будем прорываться.

Он произнес эти слова, стараясь оставаться спокойным. Помощник глянул на санитара.

— Господи, ему вышибло мозги.

— Прекрати панику.

Остатки взвода эсэс бросились через пролом в стене в соседний подъезд. Там творилось непонятное. Русские загнали пехотинцев на четвертый этаж, забрасывали гранатами и вели огонь из всех стволов.

Шарфюрера сразу контузило. На его глазах был убит автоматной очередью помощник. Кто-то кричал, что они обречены. Надо сдаваться.

— Поздно! — возразил другой. — Они нас прикончат.

Оставалось только лезть на крышу. Но пехотная рота, взяв дом на другой стороне улицы, обстреливала крышу и чердак сразу из нескольких пулеметов.

Да и чердака, как укрытия, уже не существовало. Мины сделали свое дело, изорвав в клочья цинковые листы.

— Сдаемся! Эй, русские, вы слышите?

— Кто там решил сдаваться?

Двадцатилетний шарфюрер сделал шаг вперед, чтобы расправиться с трусом. Это был последний шаг в его короткой жизни. Откуда-то потянулась светящаяся в дыму строчка пуль и мягко, почти без боли, уткнулась в него.

Он лежал лицом вниз, не в силах пошевелиться. Словно сквозь вату доносились выстрелы, автоматные очереди и крики. Ближний бой превратился в рукопашную схватку.

Русские, увидев среди защитников дома-крепости солдат войск СС, уничтожали всех без пощады. О сдаче в плен речи уже не шло. Кто-то наступил тяжелым сапогом на пальцы двадцатилетнего эсэсовца, он вскрикнул.

Его добили выстрелом в голову и, перешагнув через труп, бросились преследовать тех, кто искал спасения на крыше.

Улицу длиной девятьсот шагов удалось пройти лишь наполовину. С наступлением темноты штурмовая группа и остатки пехотной роты закрепились в отбитых домах. Некоторые гарнизоны, потеряв большую часть людей, оставили свои позиции и отошли. Часть солдат сдалась в плен, но таких было немного.

Последним аккордом в этом ожесточенном бою стал залп шестиствольных минометов. С полсотни тяжелых двухпудовых мин обрушились на захваченную часть улицы.

Рухнула стена одного из домов, перегородив дорогу. В батарее Кондратьева накрыло два миномета вместе с расчетами. Крупный осколок со звоном врезался в борт бронетранспортера, застряв в броне.

Бой понемногу затихал.

Сержант Сергей Вишняк шел по ночной улице. Полчаса назад он обратился к командиру взвода Савелию Грачу:

— Я схожу гляну как обстановка.

— Не надо тебе ничего смотреть. Отдыхай.

Старший лейтенант догадался, куда собирается Вишняк.

— Мало башку под пули подставлял? Теперь из-за бабы, хрен знает, куда лезешь.

— Из-за женщины… она не баба.

В полутьме комнаты, при свете двух свечей, на лице сержанта перемещались глубокие резкие тени. Они знали друг друга давно, вместе служили в полковой роте разведки.

Савелия двинули вверх, в дивизионную разведку, уже стал старшим лейтенантом, а Вишняк, хоть и считался одним из лучших разведчиков, только недавно «сержанта» получил. Своевольный, упрямый, правду режет в глаза, за что его штабное начальство недолюбливает. Грач понял, что отговаривать Сергея бесполезно, уйдет самовольно.

— Здесь недалеко, через час вернусь.

— Возьми с собой бойца. Не вернешься через час, подниму весь взвод, пойдем тебя искать. Ты этого хочешь?

— Пусть полтора. Ничего со мной не случится. В собственный тыл иду.

— В Берлине тыла нет. Из любой подворотни пулю словишь. Чужой город, чужая земля. Ладно, шагай. Только с патрулями ни в какие свары не лезь.

Эта ночь не отличалась от прошлой. Багровое зарево не давало сомкнуться темноте. Где-то продолжалась стрельба, ухали орудия разных калибров. Разведчик из молодых вопросов не задавал.

— Шагай молча сзади, — предупредил его сержант.

В карман бушлата он сунул банку сгущенного молока, во фляжке имелся ром. Запоздало пожалел, что не захватил еще что-нибудь из продуктов. Со спины одного из убитых немецких солдат сдернул ранец. Там наверняка что-то найдется. Пробираясь среди развалин, напомнил бойцу:

— Лишнего не болтай. Просто посидишь.

— Конечно. Я не из болтливых.

— Откуда призвали?

— Из Алатыря. Городок такой на Суре, в верховьях Волги.

— Знаю. Красивые там места.

— Все бы отдал, чтобы домой вернуться. После победы, конечно. У нас дом над рекой стоит, полста шагов.

— Вернешься…

— Дай-то бог, — вздохнул боец. — Нас в январе призвали, сразу пятеро земляков в один полк попали. Я в разведку попросился, лес хорошо знаю, следы умею читать.

— А земляки твои?

— Одного убили, двое в госпиталь угодили. А провоевали — нет ничего. Жестокая война. В эшелоне ехали дураки дураками. Фрицы драпают, а мы их добивать спешим, боялись, что не успеем.

— Скоро все кончится.

— Дожить бы…

В знакомом подвале ничего не изменилось. Как и вчера, поднялись оба пожилых мужчины и кивнули, давая понять, что узнали русского сержанта. И женщина, к которой шел Сергей, усмехнулась, словно знала, что он вернется.

— Возьмите ранец, возможно, там имеется еда, — сказал Вишняк.

Достал из кармана бушлата сгущенку, отстегнул фляжку с ромом. В ранце из еды обнаружились лишь две банки консервов. Зато из теплого свитера выпали несколько пачек сигарет, которым обрадовались старики.

— Отойдем, поговорим? — предложил женщине Сергей.

— Поговорим…

Но разговора не получалось, а женщина после короткого молчания негромко сказала:

— У меня есть муж Вы напрасно пришли.

— Вчера вы сказали, что муж погиб.

— Мы боимся русских.

— Тогда, может быть, выпьем?

— Если я откажусь, вы, наверное, разозлитесь, а соседи посоветуют не дразнить вас.

Старики действительно что-то сказали ей. Из двух коротких фраз Вишняк понял, что женщину зовут Марта. Ром разливал по чайным чашкам пожилой мужчина в теплом колпаке. Другой вскрыл ножом мясные консервы и сгущенку.

Хлеба не было. Марта достала с полки пачку галетного печенья, позвала молодого разведчика, который сидел на ступеньке.

— Присаживайтесь с нами. Вам не обязательно караулить вход. Как я поняла, Красная Армия заняла окрестности и теперь здесь тыл.

— Война не кончилась, — солидно заметил парень из Алатыря, невольно засматриваясь на женщину.