Элина и Орбус - Лера Зима

И вот, место найдено, случайно или нет, но недалеко от нашего одеяла, снова парни собрали хворост, и Хорст, полив все горючей жидкостью из бутыли, зажег новый костер. Старый костер затушили и затоптали, использовать его огонь для ритуала почему-то посчитали не комильфо.

Эфтан абд Тетрахромбиул расставлял участников.

* * *

Двенадцать человек стояли вокруг зимнего костра. Прямо как в сказании, которое читала как-то в книге, найденной на чердаке. Сказание о двенадцати братьях.  Капризная принцесса заставила сироту под угрозой казни найти аленький цветочек. Зимой. Когда все снегом запрошено. А аленький цветок так вообще надо искать в ночь на Литу. Все же она набрела в лесу на двенадцать братьев, двенадцать праздников, которые как раз в канун Йултада грелись у костра на зачарованной поляне.

Так и мы, только не братья и сестры, а чужие друг другу люди. Каждый со своими целями.

Диндра достала из рюкзака мешочек и высыпала содержимое в костер. Начал распространяться пряный, дурманящий аромат, и казалось, будто все окружающее пространство стало странным, ирреальным, как будто преломляющимся сквозь туманную дымку.

Не люблю я эти запахи, они ударили мне в мозг. Голова кружилась.

– Приготовили книгу Балаама? – сказала Алайнна.

– Вот она! – протянул книгу Бормут.

– Читай! – Сказал Алайнна Флорентине.

– Я не буду. – Попыталась отказаться Флора.

– Читай, – поддакнул недалеко стоящий Эфтан. – Не забывай, что тебе самой надо и что ты сама ищешь.

И Флорентина начала:

И Абрахам поверил Богу, и покорно подчинился воли его. Сын родился после этого у Абрахама, и он назвал его Ицхаком. Но начальный Мастема прибыл к Богу, и он снова пожаловался на Авраама завидуя об Ицхаке. И Бог сказал Абрахаму, «Возьми своего сына Ицхака, твоего единственного, которого ты любишь, и принеси его мне как всесожжение на одной из высоких гор, на которую я укажу тебе». Он встал и пошел к колодезю у горы Мориах.

И Абрахам поднял свои глаза, и там был огонь; и он дал дрова своему сыну Ицхаку, и они пошли вместе.  Ицхак сказал Аврааму, своему отцу, «Вот – огонь и дрова, но где – агнец для всесожжения?» Абрахам сказал своему сыну Ицхаку, «Господь сам усмотрит агнца». Ицхак сказал своему отцу, Свяжи меня крепко. Святые ангелы стояли, плача у алтаря. Ангелы Мастемы возрадовались и сказали: «Теперь он погибнет». И всем этим начальный Мастема испытает его, будет ли он слабыми.

– Принесите жертву! – произнесла Алайнна.

И каждый достал кинжал, или ножик.

Хорст смачно резанул себе руку и не одна капля его крови отправилась в костер.

– Сильно не лей, не бери дурной пример! – подсказала мне Лайма.

Я не стала трогать кинжал, которым резала глотки козлорогам. Я взяла наконечник одного из зарядов арбалета, еще ни разу не использованный, и чуть-чуть порезала палец и капнула маленькую капельку крови в костер. (Ну что, все видели? Довольны?)

Вот и подписан договор с дьяволом, подумалось мне. Стало еще мутнее. Стоять было тяжелее и тяжелее.

Лайма взяла книгу Балаама из рук Флорентины и продолжила читать. И если сначала эти слова были похожи на старинные писания, теперь фразы напоминали совсем зловещие слова заклятий.

Лайма читала:

«Восстань, могучий Белилаэль. Возложи руку твою на выю врагов, и ногу твою поставь на горы сраженных.

Сокруши врагов наших, и меч твой да пожрет плоть их. Отворяй Мориах врата для полчищ Белилаэля.

Белилаэль, скрепится войско твое, и враги твои начнут падать сраженными.

Все племена и цари их да служат тебе, и склонятся перед тобой, и прах ног твоих да лижут дщери врагов твоих.

За дела наши дурные, и поступки наши греховные, это твоя война, и от тебя могущество. Упадет звезда, и разобьет Мориах, и сокрушит всех сынов Шета, силой твоей руки будут сокрушены их тела. И будет власть и погубит оставшееся от Города. Падет Мориах от меча не человеческого, и меч не мужской пожрет его.

И благословят стоя Белилаэля, и заклянут бога Ицхака, и Иакова, и всех служащих ему.

Ибо велики помыслы Белилаэля, и сильна рука его в предводительстве своем, и сила и мощь духов жребия в помыслах его нечестивых, в гнусном, нечистом служении его, ибо он жребий Тьмы.

Создал Белилаэль губителем, ангелом злокозненным Мастему. Во тьме власть его, и совет его ради нечестия и греха, и все духи жребия его, ангелы зловредные, действуют по законам Тьмы».

* * *

Мне уже не было холодно. То ли костер грел, то ли распространяющийся от него фиолетовый дурман пленил мои органы чувств, то ли заключенный договор (заключенный ли? Кровь-кровью, а подпись на бумаге я не ставила), то ли вера и память о том, что Валентин со мной, и что он поможет справиться.

– Вы что делаете? Где текст про Самлаэля? – завопила Диндра.

– Все делаем правильно. Где Мастема, там Белилаэль. Где Белилаэль, там Самлаэль. – Возразил Эфтан абд Тетрахромбиул.

– Приготовили жертву? – спросила Алайнна.

– Самлаэль сам выберет себе жертву. – Вмешалась, молча наблюдавшая до сих пор за всем этим, Фотинна.

Ну всех демонов Преисподней собрали… нехристи. – подумала я.

Дальше начала читать Диндра.

– Злое солнце, рожденное черным сердцем, восстает над землею. И на троне человечества восседает демон. Восстань из пепла, явись! Тот, кого мы так ждали!

Огонь заполыхал, и таинственные тени заколыхались и устремились из центра костра в стороны. Слабость наполнила мое тело, и я поняла, что теряю сознание.

Неужели, так и получилось, что жертва? Это я…

Тогда да. Вот уж убили так убили. Зато встречусь с Валентином без греха, не наложив на сея рук. Но как? В рабстве у сил зла? Все равно я в проигрыше. И зачем только пошла сюда? Этот длинный путь. Эти сложности. Мир вокруг погас.

* * *

Я плыву в лодке вместе с усатым старичком в шляпе-брыле. Солнце отражается бликами в воде. Дед Панас, а так звали старичка, гребет веслами, сидя спиной по направлению течения, а я – маленькая девочка, – на скамейке, на корме.

Тепло, и стрекозы порхают, преломляя свет бриллиантовыми крыльями.

– Дедушка Панас! А я еду вперед, а ты назад.

– Ну ничего, внученька. Ведь едем же! – Сейчас доберемся до камышей, прикормим рыбу, и будет сытый ужин. И мне уха, и ты мамке пару рыбинок отнесешь.

Хорошее было озеро, жаль, спустили его потом в реку, оставив одну лужу.

* * *

Мы с Ильей пробрались ярким солнечным днем к запретным пещерам.

– Илья, а у тебя была когда-нибудь большая любовь? – спросила его я.

– Ну это когда ты встретишь такую девочку, ради которой будешь готов на все.  Даже отдать ей все, что есть. Даже умереть.