Лабиринт тайных книг - Кейт Мосс

Он стоял, опершись руками о колени, и пытался выровнять дыхание. Потом сообразил, что в любом случае надо скрыть следы своего открытия. Не переступая порога, повернул оба выключателя, дрожащими пальцами заложил засов и выровнял ковер так, что со стороны ничего нельзя было заметить. Постоял еще минуту и перевел взгляд на бабушкины часы. Стрелки показывали, что прошло не больше двадцати минут.

Уилл посмотрел на свои ладони, поворачивая их перед глазами и разглядывая, как незнакомые предметы. Потер друг о друга большой и указательный пальцы, поднес их к носу. Пальцы пахли кровью.

Элис проснулась со страшной головной болью. Она не сразу вспомнила, где находится. Скосила уголок глаза на пустую бутылку, стоявшую в изголовье. «Так тебе и надо».

Она перекатилась на бок и дотянулась до часов.

Без четверти одиннадцать.

Элис застонала и снова упала на подушку. Не рот, а пепельница в пабе, и на языке кислый привкус виски.

«Мне нужен аспирин. И вода».

Элис проковыляла в ванную и уставилась на свое отражение в зеркале. Вид не лучше самочувствия. На лбу пестрый калейдоскоп зеленоватых, желтых и лиловых синяков. Вокруг глаз темные круги. Ей смутно припоминалось, что во сне был лес, зимние заиндевевшие ветки. И лабиринт на клочке желтой материи? Вспомнить не удалось.

И дорога от Фуа тоже припоминалась смутно. Она не помнила даже, что толкнуло ее свернуть в Тулузу, вместо того чтобы ехать прямиком до Каркасона. У Элис вырвался стон. Фуа, Каркасон, Тулуза… Никуда она не доберется, пока не придет в себя. Она улеглась на кровать и стала ждать, пока подействует обезболивающее.

Двадцать минут спустя ее еще пошатывало, но удары молота в голове сменились ноющей болью. Она постояла под обжигающим душем, потом пустила холодную воду. Мысли вернулись к Шелаг и остальной команде. Хотелось бы знать, что они сейчас делают. Обычно выходили на раскоп в восемь и копали дотемна. Они жили и дышали археологией. Элис не могла представить, как они все обходятся без привычной работы.

Завернувшись в тонкое, застиранное гостиничное полотенце, Элис просмотрела память телефона. Сообщений не оказалось. Вчера ночью она тосковала, сегодня начала злиться. Не в первый раз за десять лет их дружбы Шелаг погружалась в оскорбленное молчание. И улаживать ссору каждый раз доставалось Элис. Это начинало надоедать.

«Пусть-ка на этот раз сама делает первый ход».

Элис порылась в косметичке, отыскала старый тюбик с пудрой, которой почти никогда не пользовалась, и замазала самые яркие синяки. Подкрасила ресницы и мазнула по губам помадой. Наконец, выбрала самую удобную юбку, надела новенькую синюю блузку, уложила все остальное и спустилась вниз расплатиться. Необходимо осмотреть Тулузу.

Ей все еще было нехорошо, однако свежий воздух и основательная порция кофе должны были помочь делу.

Забросив дорожную сумку в багажник, Элис решила для начала отправиться куда глаза глядят. Во взятой напрокат машине кондиционер был не из лучших, так что она намеревалась дождаться вечерней прохлады, а тогда уже тронуться к Каркасону.

Проходя в мозаичной тени деревьев, разглядывая выставленные в витринах духи и наряды, она понемногу приходила в себя. Ей уже было стыдно за безумный побег прошлой ночи. Настоящая паранойя, надо же так перетрусить! Утром сама мысль о слежке казалась нелепостью. Пальцы нащупали в кармане листок с номером. «Его-то ты не придумала!»

Элис выбросила последнюю мысль из головы. Она твердо решила быть оптимисткой и с надеждой смотреть в будущее. И получить все возможные удовольствия от дня в Тулузе.

Она бродила по улицам и переулкам, предоставив ногам самим выбирать дорогу. Красные кирпичные фасады зданий, украшенные резным розоватым камнем, выглядели скромно и элегантно. Таблички с названиями улиц, площадей и фонтанов напоминали о долгой и славной истории города. Имена полководцев, средневековых святых, поэтов XVIII столетия, борцов за свободу в XX веке — гордое прошлое от римских времен до наших дней.

Элис зашла в собор Сен-Этьен в основном ради того, чтобы укрыться от солнца. Она с детства, с первых экскурсий с родителями, полюбила спокойную тишину церквей и соборов и с удовольствием провела полчаса, читая надписи на стенах и разглядывая витражи.

Почувствовав голод, Элис решила закончить осмотр и пойти перекусить. Но не прошла она и пяти шагов, как услышала детский плач. Обернулась на голос, но никого не увидела. Пошла дальше, ощущая смутное беспокойство. Всхлипывания становились громче. Теперь она слышала и чей-то шепот. Мужской голос прошипел в самое ухо: «Hérétique, hérétique…»

Элис развернулась как ужаленная.

— Эй… — позвала она. — Allo? Il у a quelqu'un?[54]

Никого. Только зловещий шепот снова и снова повторяется в ушах: «Hérétique, hérétique…»

Элис зажала уши ладонями. На колоннах, на сером камне стены проступали лица. Искаженные мукой рты, молящие о помощи руки просачивались из тайных закоулков собора.

Одна фигура оказалась ближе других. Женщина в длинном зеленом платье и красном плаще то появлялась, то пропадала среди теней. В руках она несла плетеную корзинку. Элис окликнула ее в тот самый миг, когда трое мужчин показались из-за колонны. Женщина вскрикнула, почувствовав схватившие ее руки. Монахи увлекали отбивающуюся жертву прочь.

Элис пыталась крикнуть им, но из горла не вырвалось ни звука. Только женщина, казалось, услышала и, обернувшись, взглянула прямо в глаза Элис. Но монахи уже окружили ее. Просторные рукава черными крыльями распростерлись над ее головой.

— Не трогайте ее! — выкрикнула Элис, бросившись к ним.

Но видение отступало перед ней, удалялось, пока не исчезло совсем. Они словно растворились в каменной кладке стен.

Элис ошеломленно потрогала камни. Оглядывалась по сторонам, ища объяснения, но собор уже снова опустел. Она метнулась к выходу, каждую секунду ожидая, что люди в черном погонятся следом, остановят. За дверями все было как прежде.

«Все в порядке. Все хорошо». Тяжело дыша, Элис привалилась к стене. Приходя в себя, она начинала сознавать, что ее захлестывает не столько ужас, сколько горе. Ей не нужно было заглядывать в книги по истории, чтобы сказать: здесь произошло что-то ужасное. Здесь пахло страданием, и сквозь асфальт и бетон проступали шрамы. Призраки сами рассказывали свою историю. Она поднесла руки к щекам и поняла, что плачет.

Как только ноги снова согласились ее держать, Элис вернулась в центр города. Она была полна решимости уйти как можно дальше от собора Сен-Этьен. Что с ней происходит, Элис не понимала, но сдаваться не собиралась.

Успокаивая себя зрелищем обычной будничной жизни города, она вышла на небольшую пешеходную площадь. В правом углу в окружении розовых цикламенов блестели серебром столики уличного кафе.