Николай Грозный. Блеск и величие дворянской России - Валерий Шамбаров

Важную роль на Кавказской войне играли казаки. А Николай I их очень любил. Может быть, из-за их народного духа, к которому и сам тянулся. Он часто надевал мундир Лейб-гвардии казачьего полка и даже короновался в нем. Царь много сделал и для организации казачества. В 1828 г. он утвердил полный перечень казачьих воинских чинов: казак, урядник, хорунжий, сотник, есаул, войсковой старшина, подполковник, полковник. Мы уже рассказывали, как он учредил новые казачьи войска. Дунайскому была поручена охрана границы с Молдавией и побережья от Одессы до Измаила. А Отдельному Запорожскому, из возвратившихся задунайских казаков, выделили землю под Бердянском и переименовали войско в Азовское, приписав к нему несколько тысяч местных крестьян и мещан, усилив добровольцами. Ему поставили задачу охранять морскую границу и поддерживать связь с крепостями на кавказском побережье. Команды по 20 казаков патрулировали на баркасах, которые базировались на Сухумской и Константиновской станциях.

А казачьи полки, прикрывавшие укрепления Кавказской линии – Кавказский, Кубанский, Хоперский, Волгский, Моздокский, Гребенской, Кизлярский, царь повелел объединить. Они составили новое Кавказское линейное казачье войско, с единым управлением. Но Положения о Казачьих Войсках, принятые в царствование Александра I, носили самый общий характер. Это нередко создавало разночтения, путаницу. Николай I с его тягой к четким юридическим проработкам распорядился подготовить новые. Начали с Войска Донского, Положение для него было принято в 1835 г. Отныне у войскового атамана появился свой штаб, по гражданской части учреждалось Войсковое правление. Территория Войска делилась на округа. В Войсковом правлении и в округах вводились структуры, занимающиеся образованием, здравоохранением, почтой и др. Положение определило срок службы казаков – 30 лет. По сменам, 3 года в полку или 4 года на Кавказе, потом на 2 года домой, на льготу. Потом снова на службу. Увеличилась боевая сила полков. До сих пор они были пятисотенными, стали шестисотенными, каждая сотня из 144 казаков. А для формирования полков были учреждены «отделы» – каждый отдел выставлял полк.

Чтобы опробовать и налаживать казачью службу и жизнь по новым правилам, царь выбрал недавнего героя польской войны (впрочем, как и еще 5 или 6 войн) Максима Григорьевича Власова. Ему было уже 69 лет, но Николай лично пригласил его к себе, даже не приказал, а просил послужить еще невзирая на возраст и раны, занять пост атамана на Дону. Император не ошибся. Казаки любили Власова беззаветно, и он отдавал себя казакам без остатка. Мог даже на свадьбе у наследника престола, на глазах у иностранных послов, упасть на колени перед царем, с просьбой о повышении жалованья казачьим офицерам. А донское Положение стало образцом, по нему стали перерабатываться Положения для остальных казачьих войск. Николай Павлович разделил их на две категории. Кавказские – Черноморское и Линейное, и «степовые» – все остальные. Но на Кавказе поочередно несли службу и донские, астраханские полки, даже подразделения маленького Дунайского Войска – две сотни дунайцев посменно дежурили в Грозном.

А затишье в здешних краях оказалось обманчивым. Хотя Османская империя вроде бы стала союзницей русских. Но турецкие начальники и таможенники легко покупались взятками, поэтому англичане по-прежнему завозили на Кавказ смертоносную контрабанду. В марте 1835 г. две шхуны и целый склад оружия были с боем уничтожены у Новороссийска. В этих же местах в 1836 г. бриг «Аякс» перехватил британскую шхуну «Виксен». С нее уже успели выгрузить на берег 8 пушек, 800 пудов пороха, и в трюме еще нашли груз ружей. Позже выяснилось, что в закупке и пересылке этого арсенала участвовали английские дипломаты в Турции и… польское эмигрантское «правительство». А в британском правительстве и парламенте конфискация «Виксена» вызвала бурю возмущения. Министр иностранных дел Палмерстон призывал к войне. Британский флот был приведен в полную боевую готовность.

Но Николай I на угрозы не поддался. Тоже привел в боевую готовность армию и флот. Англичан ткнули носом в Адрианопольский договор, признавший черноморское побережье Кавказа владениями России. Всерьез воевать им было совсем не с руки. «Засветившихся» дипломатов отозвали из Константинополя, и конфликт рассосался. А у кавказских мюридов преемником погибшего Кази-Мухаммеда стал его ученик Гамзат-бек. Русских он сперва не трогал, повел войну против других горцев, лояльных к России. Коварно убил андийских князей, и из кровной мести прикончили его самого.

Имамом Дагестана выдвинулся Шамиль. Умелый и упорный воин, великолепный организатор. Он тоже обрушился на горцев, предпочитавших дружить с русскими. Царские войска начали экспедиции против него. И заполыхало. Бои шли и на Кубани, и в Кабарде, и в Дагестане. Участились набеги на Грузию. С этой стороны оборона была слабее, чем на Северном Кавказе, проще было угонять скот, похищать людей. Для защиты грузин от чеченских и лезгинских нападений пришлось строить новую Лезгинскую линию от Кодор до Нухи.

А на выручку дружественным аварцам и казикумухцам был отправлен отряд полковника Клюки фон Клюгенау. Выгнал из их княжеств мюридов Шамиля. Преследовал их, взяв штурмом аул Гоцаль. Однако сам Шамиль ускользнул, снова собирал вокруг себя силы. В 1837 г. на него выступил генерал Фези. Горцы поймали в засаду и окружили передовой отряд генерала Ивелича, две роты Апшеронского полка. Вырваться и спастись сумели лишь 150 человек. Но подошел Фези с главными силами, Шамиль стал отступать в горы. Его преследовали, брали штурмом аулы, где он пытался закрепиться – Хунзах, Ашальты, Ахульго. Наконец, в июне обложили в ауле Тилитль. Но тут-то сказался курс на «мягкую» политику. Шамиль вступил в переговоры, обещал замириться. И… Фези удовлетворился. Отпустил его!

Вот в такой обстановке, в сентябре 1837 г., царь отправился в очередную поездку, в Крым и на Кавказ. Из Севастополя он на корабле прибыл в приморские крепости, осмотрел Геленджик и Анапу. Посетил Пятигорск, Тифлис, Эривань. Ходом боевых действий Николай был очень недоволен. На Кавказ были собраны значительные силы, но командование распоряжалось ими плохо. Пассивно выжидало, реагируя только на нападения противника. В походе на Шамиля пролилось много крови, но завершился он ничем. Николай попытался исправить просчет Фези. Поручил генералу Клюки фон Клюгенау передать имаму, что император приглашает его на личную аудиенцию, готов принять на службу. Генерал условился о переговорах. Но ситуация была совсем иная, чем в окруженном ауле. Шамиль снова чувствовал себя хозяином положения, явился со свитой возбужденных воинов. Клюки фон Клюгенау протянул Шамилю руку, но один из мюридов тотчас влез между ними, не позволил вождю пожать ее. Вместо переговоров вспыхнула ссора, едва удалось предотвратить драку и разойтись.

Вдобавок на Кавказе обнаружились страшные злоупотребления. Царю докладывали, что Эриванская крепость отремонтирована и дооборудована, на деле он увидел все те же персидские глинобитные стены. Указал, что это вообще не крепость, а «просто глиняный горшок». После осмотра остального местного хозяйства Николай поприветствовал Эриванских чиновников весьма своеобразно: «Служите верою и правдою, иначе разнесу вас в прах». А Эриванским полком командовал князь Дадиани – зять Кавказского главнокомандующего Розена и флигель-адъютант императора. Он настолько распоясался, что превратил полк в личное хозяйство.