Рубеж Империи: Варвары. Римский орел - Александр Мазин

А потом все кончилось.

Квеманы бежали.

Наверное, решили, что с них хватит. Удрали как-то все разом: попрыгали в реку – и исчезли во мраке на том берегу.

Под радостные вопли победителей, под женский плач, под стоны раненых, в отблесках пожаров, Алексей метался по поселку. Он искал Геннадия. Искал и не мог найти. Кто-то его видел… Или не его. Разве в этой кутерьме разберешь?

– Аласейа! – Книва ухватил Коршунова за рукав.

Рядом с Книвой стоял Вутерих. В грязных отрепьях, на голове – еще более грязная повязка, волосы склеились от засохшей крови.

– Гееннах! – Здоровой рукой Вутерих махнул в сторону реки.

– Не может быть! – Коршунов растерялся. Он как-то сразу поверил Вутериху, но не мог понять, для чего командиру понадобилось преследовать квеманов.

– Для чего… ты знаешь… – медленно подбирая местные слова, попытался составить вопрос Алексей.

И вдруг он услышал.

Это было далеко. За рекой. Может, километрах в пяти-шести. Отдаленный сухой звук выстрела. Очень характерный, не спутаешь. И еще один. И еще… И все. Тишина.

Алексей рванулся к берегу… И остановился. Это было бессмысленно. Одному в темноте…

Книва опять тронул его за рукав, произнес:

– Гееннах? Да? Там?

Коршунов кивнул.

Вутерих сказал что-то, Алексей не понял. Книва показал жестами: мол, не беспокойся: Гееннах – великий герой. Вутерих видел. Не одолеют квеманы Гееннаха. Утром вернется Гееннах. И мешок отрезанных голов принесет.

– Дай-то Бог… – пробормотал Алексей.

Утром Черепанов не вернулся. Зато выяснилось, что квеманы бежали не с пустыми руками: прихватили с собой с полдюжины пленников. Вернее, пленниц. Тогда, в темноте, никто из местных этого не заметил. Но, вероятно, заметил Черепанов. Иначе зачем бы его понесло на тот берег?

Алексею хотелось сесть на землю и завыть от тоски. Но он не мог. Он был герой. Об этом говорили в селе все, кто видел, как он дрался. И те, кто не видел, тоже говорили. Он был – герой. Герои не воют, герои сражаются. Коршунову очень хотелось собрать выживших и двинуться на тот берег. Но он не был уверен, что ему не откажут. Слишком мало осталось в селе способных держать оружие. Уведи он их – и некому будет защитить оставшихся, тех, кто держать оружие не способен.

Коршунов включился в общую работу: помогал раненым, гасил пожары, перетаскивал мертвых… Сознание как будто отключилось от чувств. Анализировало происходящее. Прикидывало будущее.

Очевидно, что Геннадия надо искать. Но одному идти нельзя. А вдвоем?

«Книву проводником возьму, – подумал Коршунов. – Он – местный, охотник…»

Это тоже была авантюра. Даже не авантюра, а глупость. Но лучше застрелиться, чем сидеть сложа руки. Эх, Генка! Утаил от друга, что пистолет имеется. Хотя Алексей мог бы и сам сообразить. Командиру оружие по штату положено. Просто вылетело из головы. Нет, все равно утаил. И в ход пустил, когда уже совсем приперло…

«Эх, Генка, Генка… Что ж мне теперь делать? Живой ли ты?»

Живой, тут и думать нечего. Просто встать и идти. И сделать что можно. А Книву с собой лучше не брать. Слишком рискованно, а он ведь пацан еще: лет пятнадцать, не больше. Мальчишка, хотя и бьется отчаянно.

«Сам пойду, – решил Коршунов. – Вот закончим здесь, соберу, что нужно, и пойду. Один».

Но вышло иначе. Незадолго до полудня, часа через три после восхода, в село пришел Одохар. Военный вождь из бурга. С дружиной.

Мертвых квеманов складывали отдельно. Потом трупы должны были отвезти поближе к болоту и зарыть. Алексей таскал чужих покойников на пару с Травстилой. Львиную долю работы выполнял кузнец. Вот двужильный мужик. Ведь тоже ночь не спал: с квеманами рубился, пожары гасил… И не присел ни разу, и самое тяжелое на себя брал… Глядя на него, и Коршунов старался из последних сил, хотя его уже вело от усталости. Но местные работали – и он с ними. Потому что без местных ему теперь – никак. Без них ему Генку не отыскать и не выручить. А Травстила здесь – в большом авторитете. Это Коршунов и раньше замечал: тот же Хундила покойный мог целую зычную речь задвинуть… А потом Травстила одну фразу уронит – и все. Никто больше не ораторствует, все расходятся и начинают дело делать. Даже не понимая языка ясно, кто последнее слово сказал. Нет, кузнец – классный мужик. Не зря на Генку похож… Если он с Коршуновым к квеманам пойдет – это будет большая удача…

Мысли были холодные, безэмоциональные. Как будто компьютер внутри файлы гонял, перебирал варианты. Эмоции все выгорели. После такой ночи, после всей этой крови, огня, кошмара… Вот они подходят к квеману, спугивая ворон, берут покойника за руки, за ноги – и на тачку. И хоть бы что ворохнулось. Что мертвец (может, Коршунов его и убил), что бревно сосновое. Где-то внутри елозит: а могли бы и тебя – за руки-ноги, с выклеванной печенкой – в болото. Елозит, но не волнует. Только компьютер потрескивает, анализируя происшедшее. Мыслительная машинка остановиться не может. Скорее по привычке. Все-таки физик по образованию и основной специальности. Коршунов и не пытается остановить. Наоборот. Надо. Первый воинский опыт. И не только здесь, но и вообще – первый. Это Генка – профессиональный вояка, а у Коршунова за спиной только военная кафедра в вузе, да несколько лет занятий единоборствами, да тринадцать спецкурсов, включая выживание, – по линии космонавтики… В общем, тоже немало. Но для будущего полководца – недостаточно. А полководцем он станет! В лепешку разобьется, а станет! Даже если Генки уже и в живых нет… Тем более если Генки нет! Последний приказ командира. Коршунов своего добьется. У него все есть для этого. Здоровье, упрямство, а главное – уровень сознания. Такой, который здешним дикарям и не снился. Они ни высшей математики, ни квантовой физики не изучали. Они, блин, даже писать не умеют. Таких понятий, как целевая постановка задачи, алгоритм решения… Тут все – на пальцах. Побежали налево, побежали направо…

Итак, исходные данные: две группы вооруженных людей. Одна нападает, другая защищается.

Уровень подготовки тех и других – примерно одинаковый. Тип вооружения – тоже.

Преимущества нападающей группы (квеманы) – внезапность. И численность. Квеманских трупов набралось десятка три. А было нападавших, надо полагать, под сотню. То есть вдвое больше, чем местных, если считать только тех, кто способен был оружие держать. Еще одно квеманское преимущество Книва Алексею час назад сообщил: сельчане, как люди правильные, любят днем воевать, а квеманы, добыча Хеля (нечто вроде местного ада), – те предпочитают ночью драться. И, судя по тому, что все у них в черный цвет покрашено, включая физиономии, так оно и есть.

Преимущества второй группы: знание местности плюс невозможность выйти из боя.