Шотландская наследница - Патриция Поттер

Элизабет напряглась, а затем ее тело стало понемногу расслабляться в его объятиях.

Для них исчезли все звуки внешнего мира — пофыркивание лошадей, тяжелые удары копыт о землю. Теперь Бен ощущал лишь мягкое, прерывистое дыхание Элизабет, нежное тепло ее губ.

Боль в паху росла и становилась нестерпимой. Все естество Бена мучительно напряглось. Поцелуи его сделались страстными, неистовыми. Наконец, он проник языком сквозь губы Элизабет, начиная простую, но вечную, как этот мир, игру. Она ненадолго замерла, словно изумленная происходящим, а затем ответила Бену с такой страстью, с таким пылом, каких он не предполагал найти в шотландской вдовушке.

Все вокруг заволокло туманом, стало несущественным. Остались только ищущие губы, судорожно ласкающие руки и трепещущие от нетерпеливого желания тела.

Бен хотел ее. Боже, как он ее желал! Руки его заблудились в шелковистых локонах Элизабет, в то время как ее пальцы перебирали его волосы.

Громкий стук входной двери пробился сквозь розовый туман, застилавший глаза. Их поцелуй резко оборвался. Элизабет проворно отпрянула и изумленно уставилась на Бена.

Он медленно собирался с мыслями, вспоминая, где он и почему. Первое, о чем он вспомнил, — Сара Энн. Она должна быть здесь, неподалеку. В глубине конюшни промелькнули силуэты конюхов. Господи, что же это с ним происходит?

Что происходит? Это легко можно было понять, посмотрев на Элизабет, ибо с нею происходило то же самое. Лицо ее стало необыкновенно нежным, взгляд — глубоким, загадочным.

Бен приехал сюда, чтобы получить ответы на свои вопросы, но среди ответов ему попался и такой, что не понять его никогда и не объяснить словами.

— Папа?

В голосе Сары Энн было желание привлечь к себе внимание.

А в душе Бена еще бушевала такая буря, догорало такое пламя, что на ответ пока что не было сил. Тяжело дыша, он поправил выбившуюся рубашку.

— Мы оба сошли с ума, — прошептала Элизабет.

— Да уж, — согласился он.

Во всяком случае он-то уж точно сошел с ума и в гораздо большей степени, чем она. Не он ли еще каких-то двадцать минут назад всерьез раздумывал, не убийца ли Элизабет?

Она энергично тряхнула головой — так, словно хотела отогнать прочь наваждение последних минут, воспоминание об их поцелуе. Это был не просто поцелуй, и Бен знал это. Знал он и то, что Элизабет знает, что он знает это.

Господи, можно ли быть таким идиотом?

— Папа! — снова, уже настойчиво, позвала Сара Энн.

Элизабет обернулась — неохотно, как отметил Бен, — в ту сторону, откуда донесся голос Сары Энн. Погладила дрожащей рукой шею Шэдоу — и рысак затрепетал от наслаждения. Что ж, теперь Бен понимал это очень даже хорошо. Всего несколько мгновений назад он и сам трепетал от прикосновений этой женщины.

— Элизабет…

Она замерла, но не обернулась.

Бен протянул было к ней руку, но остановился на полпути.

— Я увижу вас за обедом?

Она кивнула, но так и не обернулась.

А может, так оно и лучше. Бен не мог даже представить, что он скажет ей, если она обернется.

Он оторвался от стойки стойла и пошел на зов Сары Энн.

* * *

Элизабет, сидя перед зеркалом, тщательно водила щеткой по волосам. Она мельком отметила свой неподобающий леди внешний вид, когда вошла в спальню. Растрепанные, торчащие в разные стороны волосы, помятая, усыпанная конским волосом одежда — все это было отмечено, но осталось на периферии сознания. А в центре его ярко полыхало пламя воспоминании о недавней сцене в конюшне, о поцелуях и о необычайных, неведомых ранее чувствах, родившихся в ее душе.

Так ее еще никто и никогда не целовал. Поцелуи Джейми были другими — более спокойными, целомудренными. Строгими. И уж чего он себе никогда не позволял, так это исследовать своим языком рот Элизабет во время поцелуя. А это оказалось так чудесно, так возбуждающе!

Неужели это больше не повторится? Она бы многое отдала, лишь бы вернуть, пережить еще хоть раз это невозможное, невыразимое ощущение! И, помилуй господь, но это еще не все! Она хочет большего! Она готова идти на все. До конца. До самого конца.

Элизабет смутилась. Боже, какая же она, оказывается, развратная женщина! И ведь с чего все начиналось? С безобидного на первый взгляд желания — привлечь на свою сторону Бена, сделать его своим союзником. А что получилось вместо этого? Она сама пала жертвой, не устояв перед магической силой его голоса, перед мощью его тела, перед властным взглядом его голубых глаз. Нет, ничего ей не поделать, не укрыться, не убежать от пробудившейся страсти. Недаром так трепещет тело от одной мысли о его поцелуях, о его руках, так возбуждающе и нежно скользящих по ее коже!

Временами Бен бывал отстраненным и даже враждебным, но Элизабет очень хотелось верить в то, что не она — причина такого его состояния. Тем более что она чувствовала, как происходят перемены в его сердце, как оно становится более мягким и открытым для нее.

Ну а ее сердце? Оно тоже стало новым, освободившись ото льда, долгие годы сковывавшего его. Когда, в какой момент Элизабет утратила контроль за собственным сердцем и позволила жаркой волне страсти опалить его огнем?

Ей вдруг пришло в голову, что Бен может подумать — и она уже дважды дала повод для этого, — будто Элизабет готова расплатиться своим телом за несколько акров земли и свои конюшни.

Элизабет поморщилась от боли, когда щетка запуталась в волосах. Она была зла на себя — не на Бена. Столько лет идти навстречу своей мечте, своей цели и так глупо, по собственной вине потерять ее!

Ну, нет, не станет она блуждать по кривым тропинкам судьбы, укутанным туманом сладострастия. Да, вот оно, слово: сладострастие. А проще говоря — похоть.

Нужно позвать на смену похоти трезвый, логический ум и у него спросить — что же можно сделать для того, чтобы убедить Мастерса в необходимости подготовить Шэдоу к будущим скачкам?

Приняв решение и вбив осиновый кол в могилу своей похоти — так ей, во всяком случае, хотелось думать, — Элизабет выбрала в гардеробе самое простое, прямое серое платье, чтобы переодеться в него к обеду. Распустила уже уложенные в затейливую прическу волосы и собрала их на затылке в привычный узел. Как бы завязать в такой же узел обуревающие ее страсти!

Озеро матово блестело в утреннем тумане. На его берегу виднелись развалины старинного замка — излюбленное место отдыха окрестных жителей.

Бен придержал Бейли и замер, потрясенный красотой открывшегося его глазам зрелища. Но не только мерно дышащая серо-зеленая водная гладь привлекала его, не только. Ничуть не меньше привлекала его внимание наездница на прекрасном сером жеребце.

Элизабет ехала впереди и теперь стояла уже на краю берега, поджидая их. На ней было зеленое платье для верховой езды, а на растрепавшихся волосах, закрученных в узел, кривовато сидела маленькая шляпка. Никогда еще Бену не доводилось видеть женщину, которая так уверенно управляла бы лошадью и так изящно выглядела в седле. Даже моросивший мелкий дождь не расстроил ее. Напротив, Элизабет подняла к небу лицо, словно приветствуя прозрачные, холодящие разгоряченную кожу капли.