Посредники - Тара Брэй Смит

Нож рассек воздух сбоку от Никса.

— Значит, теперь ты в курсе. — Блик бросил на него мрачный взгляд и бесцеремонно нанес удар — рядом с лицом Никса, так что Никс почувствовал тепло руки противника возле своей щеки. Блик ухмыльнулся, снова и снова рассекая воздух вокруг Никса, будто намеренно промахиваясь.

— Теперь тебе известна вся эта история. Эта сказочка. Да, есть на свете добрые феи, а есть и злые — те, кого обломали.

Верхняя губа Блика вздернулась в жесткой усмешке, приоткрыв ряд блестящих острых зубов, похожих на шаткий забор.

— И здесь все как в реальном мире. Кому-то мы нравимся, кому-то нет. У кого-то есть девушки, а у других их нет.

Никс бросил взгляд на Нив — она напрасно пыталась подняться, ее маленькие руки, сплошь унизанные кольцами, бессильно цеплялись за землю, — и снова посмотрел на Блика.

— Ха! — парень сделал выпад, и Никс, захваченный врасплох, едва успел отклониться назад. Изумляясь собственной гибкости, он головой почти коснулся земли, в то время как ступни прочно стояли на земле — он практически сделал «мостик»!

— Ну прямо как в «Матрице», чувак, — заржал Блик. Так же стремительно он отдернул руку с длинным тонким ножом и спрятал его в кармане куртки.

Выпрямившись, Никс ждал его следующего шага. Слух настолько обострился, что он улавливал звуки и дыхания Нив, и своего собственного, и сопение Блика — тот самую малость притомился.

— Позволь раскрыть тебе один маленький секрет, Никси. Ты, наверное, не слушал, когда ее светлость шмаркиза этих слабоумных ельфов, пильфов и курильфов толкала свою заманушную речь, но меня ты можешь не бояться. Так что побереги свою энергию. Я не хочу убивать тебя, дубина. — Он похлопал по карману, куда убрал нож. — Я бы предпочел, чтобы мы остались друзьями. Или ты этого не понял?

Он шагнул вперед так быстро, что Никс невольно снова отскочил назад. Дыхание Блика пахло печенкой с луком. Никс придвинулся к сидящей на земле Нив и присел на корточки, пытаясь рассмотреть ее в темноте.

— Не знаю, зачем я тебе это говорю. Может, потому, что ты мне немного напоминаешь меня самого, — засмеялся Блик. — Подбородком, что ли. Есть в тебе какая-то слабина.

Тут его лицо стало серьезным.

— Вставай.

Блик обращался к Нив, но в его словах не было ни капли той приторной угодливости, которую Никс слышал до этого, на тропе. Нив вяло шевельнулась; Блик пнул ее, коричневый туристический ботинок врезался ей в живот, между краем футболки и низко сидящими джинсами. Девушка снова рухнула.

— Посмотри, как она жалка, — фыркнул и ухмыльнулся Блик. — Глупое, безмозглое животное. Тупой мешок костей.

Он посмотрел на Никса:

— Слушай. Я знаю, ты пришел за ней, и поскольку я не собираюсь ни в коей мере тебя останавливать, можешь ее забирать. Она всего лишь тупая сучка.

Он замолчал, ухмыляясь.

— Но она — моя. Та-дам-па-бам. — Он пнул ее сильнее.

Новый грязный полумесяц украсил ее маленькую белую футболку.

— Не так ли, зверушка?

Нив молчала. Никс, не шелохнувшись, сидел на корточках. Он явно чего-то не догонял. Незаметно вздохнув, он тихо сказал:

— Вставай, Нив. Пора домой.

Подхватив девушку под мышки, он поднял ее, не обращая внимания на то, что Блик давится от смеха, дразнясь, будто шестиклассник:

— Никс влюбился!

Поддерживая Нив, Никс попытался заглянуть ей в глаза и понять, в каком она состоянии, но веки девушки были полуопущены. Голова ее моталась, как у торчка, врезавшегося в автобусную остановку, однако ноги явно старались стоять. Он закинул ее руку себе на плечо и посмотрел на Блика, который застыл как раз посреди тропы.

— С дороги, — приказал Никс.

Он почти прошептал это, но голос прозвучал непривычно грубо.

— С какой это стати?

Никс призадумался над вопросом. И тут Блик сделал что-то странное. Он дунул, словно хотел задуть свечу. На Никса обрушился порыв горячего, жирного воздуха, в котором чувствовался запах гниения. Волосы Нив отбросило назад.

Никс даже не успел подумать, что все это значит, как мельком заметил наверху нечто угольно-черное, стремительно летящее от неба к земле, будто оседлав поток холодного ночного ветра. Это была птица, ворон, — но не успел Никс даже вспомнить ее название, как она уже бросилась на Блика. С черными и острыми, будто колючая проволока, когтями, с крыльями размахом в шесть футов, она нависла над плечами Блика, целясь в его оторопевшую физиономию. Куда только подевалась его наглая самоуверенность? В ужасе сжавшись в клубок, уткнувшись головой в колени, тот панически заорал:

— Нет!

Никс услышал свой голос:

— Я сказал, с дороги!

Заслоняя лицо, Блик уползал под прикрытие низкого кустарника. Ворон исчез. Придерживая Нив, Никс уставился туда, где еще мгновение назад была птица. Что это такое? И что такого знал про него Блик, чего не знал он сам? Сколько же тот пичкал его «пыльцой», чтобы сдержать эти неведомые силы?

Порывшись в кармане куртки Ральфа Мейсона, он достал остатки дозы, купленной у Мотылька несколько недель назад, в тот день, когда его выгнали из сквота, когда он встретил Ундину… когда все это началось. Зашвырнув пакетик в кусты, он впервые в жизни взял Нив на руки и удивился, какая же она легонькая. Интересно, все девчонки такие невесомые или только она?

— Пошли, — мягко сказал он. — Пора отвезти тебя домой.

* * *

Ундина брела через опустевшую поляну к Мотыльку и Вив, не глядя по сторонам. Желудок сжимали спазмы. Ей отчаянно хотелось домой.

Вещи таковы, какими они кажутся.

Шаг, еще один.

При ее приближении Джеймс Мозервелл улыбнулся. Его самодовольство бесило ее, но злость придавала сил. Она стиснула зубы и сделала несколько шагов в сторону, не глядя на женщину в черном плаще, — не хотелось слишком приближаться к ней.

— Где Никс? — произнесла Ундина, и ее вопрос прозвучал вызывающе властно.

Она чувствовала, как оскаливаются зубы, как напрягается кожа на шее.

Мотылек наклонил голову и робко улыбнулся, потом было шагнул к ней, но приостановился, словно знал, что она не позволит ему подойти. Веко его правого глаза подрагивало. И Ундина изумилась, как это она раньше не понимала — да он же боится! Он постоянно испытывает страх и от этого засовывает руки в карманы, выгибает запястья наружу, словно мальчишка. Она заметила, что он часто дышит, что колени под узкими черными джинсами напряжены. Но при этом он улыбался — широко, ослепительно, очаровательно, играя соблазнительной ямочкой на подбородке. Его улыбка излучала доброту и симпатию и, что хуже всего, понимание. Это привело Ундину в ярость.

— Послушай, Ундина. — Мотылек мягко кивнул. — Мы не причиним тебе вреда.