Крик - Николя Бёгле

Кристофер повернул голову к отцу – в глазах Эдварда была такая свирепая решимость, что сразу вспомнились детские годы, когда они с Адамом боялись приступов его гнева.

– Он говорит правду? – спросил Кристофер отца.

Эдвард так крепко стиснул челюсти, что у него задергались мышцы лица.

– Правду о тебе? Отвечай!

В тишине раздались рыдания Маргариты.

– Я говорю правду, – сказал Лазарь. – И то же самое намерен получить от тебя, Натаниэл. Слышишь меня? Правду. Немедленно.

Бородатый бандит настороженно следил за каждым движением пленников.

– Признайся в том, что ты сделал, Натаниэл. Поздно отпираться. Облегчи душу. Освободись ото лжи, в которой ты живешь столько лет.

– Эдвард! – выкрикнула Маргарита, не переставая всхлипывать. – Я прощу тебя за все, что ты сделал, только ответь ему! Умоляю!

Ее муж шумно дышал, не раскрывая рта.

– Ты убийца и садист, но уж точно не трус, – снова донесся из динамика скрипучий голос. – Так не разыгрывай труса перед женой и сыном! Постыдился бы…

Кристофер увидел, как быстро багровеет лицо отца – теперь тот уже не мог сдержать вспышку ярости:

– Да кто ты такой, чтобы меня стыдить, Лазарь?! Ты предал свою страну! Ты убивал невинных людей ради информации! А скольких ты лично замучил до смерти, чтобы получить какое-нибудь имя, адрес, шифр? Для тебя работа в разведке была всего лишь прикрытием, возможностью дать волю собственным извращенным наклонностям!

Голос Эдварда оборвался в полной тишине. Маргарита смертельно побледнела и перестала всхлипывать, только из глаз по-прежнему катились слезы. А Кристофера, хоть он и ожидал от отца чего-то подобного, охватила нервная дрожь.

Помощник Лазаря поигрывал пистолетом, перекидывая прицел с одного пленника на другого. Эдвард переводил дух, пытаясь унять бешеное сердцебиение, но его глаза все еще полыхали гневом.

– Ну вот, признание наконец прозвучало, и не важно, в какой форме, – сипло констатировал Лазарь. – А теперь ответь на мой вопрос: что вы искали и что нашли, проводя надо мной научные эксперименты?

– Ты этого никогда не узнаешь. Я, в отличие от тебя, свою страну не предам.

Кристофер смотрел на отца и не верил собственным ушам. Маргарита с каждым словом мужа все глубже впадала в оцепенение.

– Я знаю, что когда-то ты и твои коллеги были большими учеными, истинными визионерами, – вздохнул Лазарь. – Может, даже гениями. Но теперь это уже не имеет значения. Я даю тебе последний шанс раскаяться, открыв мне правду.

– Ты сдохнешь в неведении, Лазарь!

Зычный голос отца снова потонул в рыданиях матери. Помолчав, Лазарь продолжил:

– Что ж, я дал тебе шанс, ты им не воспользовался. Сергей!

Бородатый русский обошел вокруг Эдварда и приставил ствол к виску Маргариты.

– Нет! – заорал Кристофер. – Отец, ответь ему! Нет смысла молчать – инспектор полиции из Норвегии уже ведет расследование, она до тебя доберется так или иначе! Скажи ему то, что он хочет знать!

У Кристофера в голове не укладывалось, как Эдвард может молчать, когда его жене угрожают смертью. Тут он заметил, что у Симона глаза полуприкрыты, голова свесилась на грудь – мальчик мог в любую минуту потерять сознание, и Кристофер подумал, что так для него будет лучше.

– Помнишь, Натаниэл, как ты заставлял меня каждый раз считать до трех перед отключкой? – спросил Лазарь. – Я не хотел, потому что знал: после пробуждения боль станет еще невыносимее. Но вот сейчас я сосчитаю для тебя с удовольствием. А ты за это время должен будешь хорошенько подумать. В стрессовых ситуациях обостряются мыслительные способности – ты сам мне так говорил в свое время перед началом очередного эксперимента.

Маргарита, обливаясь слезами и дрожа всем телом, обратила умоляющий взгляд к мужу.

– Раз… – произнес Лазарь.

Вытянув спину и застыв, как настоящий солдат перед расстрельным взводом, Эдвард, казалось, не обращал внимания на жену, но по его глазам Кристофер видел, что отец сам с собой ведет жестокую битву, чтобы заставить себя сохранить тайну.

– Бабуля… – всхлипнул Симон и лишился чувств.

Маргарита этого не заметила:

– Все будет хорошо, милый, не беспокойся за меня. Я тебя люблю, детка.

– Папа! – выкрикнул Кристофер, хотя не называл так отца уже лет тридцать. – Пожалуйста, не надо! Ты не можешь так поступить!

– Два… – проскрипело из динамика телефона.

Кристофер поймал взгляд матери. Она улыбнулась ему сквозь слезы, несмотря на смертельный страх, как будто в последний раз хотела сказать, что любит сына. Потом перевела взгляд на внука и закрыла глаза.

– Отвечай! – заорал Кристофер отцу, задергавшись в веревках.

– Три, – закончил счет Лазарь.

В тишине гостиной раздался хлопок выстрела из пистолета с глушителем, и голова Маргариты свесилась на грудь.

Кристофер задохнулся, сердце пропустило удар. Сознание на мгновение потеряло связь с реальностью, столкнувшись с чудовищным абсурдом происходящего, и зависло в блаженной пустоте, где не было ни мыслей, ни боли, в преддверии безумия, избавляющего от земных бед. Еще немного, и Кристофер переступил бы порог и остался там навсегда, но прийти в себя ему помог опыт военного репортера, не раз сталкивавшегося с насилием. И еще у него был Симон, которого он обязался защищать.

Кристофер посмотрел на отца – тот сидел, гордо подняв подбородок; взгляд его блуждал в пространстве, при этом на лице не отражалось никаких эмоций, кроме ужасающей решимости человека, готового принять любые страдания, но выполнить свой долг до конца.

– Вижу, ты не изменился, Натаниэл, – вздохнул Лазарь. – Научное знание и долг для тебя по-прежнему превыше гуманности. Ладно… Мне жаль, что до этого дошло, Натаниэл, но, возможно, сын тебе дороже супруги?

Сергей устремил тяжелый взгляд из-под густых бровей на Кристофера и шагнул к нему, поднимая пистолет, забрызганный кровью Маргариты.

У Кристофера так отчаянно заколотилось сердце, что казалось, будто от этого сотрясается все тело.

– Послушайте, – пробормотал он, – должно же быть какое-то разумное решение… Может, мы… – Он замолчал, почувствовав, как в висок уперлась холодная сталь.

В этот момент Эдвард впервые повернул голову в сторону сына.

– Не делай этого, Лазарь, – процедил он сквозь зубы, к удивлению Кристофера. – Или, поверь мне, ты горько пожалеешь.

– О чем мне жалеть, Натаниэл? – хмыкнул динамик телефона. – Я умру через несколько дней.

– Тем более. Потрать оставшееся время на покаяние в грехах. Последуй моему совету, Лазарь, и поверь, ты скажешь мне спасибо.