Оболтус - Ядвига Благосклонная

Чертыхнувшись, ставлю утюг на подставку на гладильной доске, и недовольно пялюсь на рубашку. Этот бой мне, кажется, не по силам выиграть.

И зачем я дурак этот костюм в пакет засунул?!

Тру лоб и зарываюсь пальцами в волосы.

Может, надеть простой свитер? И дело с концом.

— На тебя больно смотреть, — заходя в комнату, язвит Лера. Кидает взгляд на рубашку, выгибает бровь дугой, мол, «серьёзно?», а потом усмехается.

Ну да, конечно! Самое время с меня поржать! Учитывая, что я на взводе и в отчаянии.

— Я уже два раза обжегся, — демонстрирую свой большой палец, а потом руку, — может, ну его…?

— Ну уж нет, Зайцев! Я тебе такой прикид подобрала, чтобы ты в своих дырявых джинсах и футболках поперся?

— У меня нет дырявых футболок, — ворчу.

— Какая разница, — машет рукой, после чего оттесняет меня бедром, становясь за доску. Берет утюг, пару раз пшикает и принимается гладить.

Боже, благослови эту святую женщину!

Понятия не имею что происходит, но с каждым днем моя симпатия к Лере только растёт. Она смешная, остроумная, в меру скромная и всегда придёт на помощь. Причём бескорыстно. Теперь мне понятно, почему Сэм, как клещ вцепился в неё. В нашем мире таких девушек крайне мало. Им всегда что-то нужно. Они всегда чего-нибудь да требуют, что, откровенно говоря, утомляет. Лера ничего ни от кого не требует, она принимает человека таким, какой он есть. Со всеми недостатками и странностями.

Немудрено, что этот задохлик Петров прискакал каяться. Вторую такую он вряд ли найдёт. И он это прекрасно понимает.

Как я говорил ранее, я не сторонник отношений, но если бы вдруг захотел, то Лопушкова определенно была бы первой в моем списке.

Мне так хотелось вмазать этому придурку Петрову по роже, что с трудом сдержался. Я буквально представлял как мой кулак встречается с его челюстью, выбивая её… Но пугать девчонку было не к чему. Ей и без того досталось.

Я не стал оправдываться перед этим сморчком. Во-первых, с чего бы вдруг? А, во-вторых, сама идея того, что у меня было что-то с Лерой (пусть и выдумано) меня безумно привлекала. К чему врать и ходить вокруг да около? У меня стояк с первой нашей встречи! А утром я просыпаюсь на двадцать минут раньше, чтобы поотжиматься и сбросить пар. Если в первые дни я сетовал на холодный душ, то сейчас это просто первая необходимость.

— Все! Готово! — отвлекает меня от мыслей Лера, осматривает идеально выглаженную рубашку и довольно кивает, протягивая мне.

— Спасибо, — протягиваю руки и забираю рубашку, немного дольше положенного касаясь её пальцев.

Казалось бы, совершенно невинный жест, но от него в груди сердце начинает стучать быстрее.

Что. За. Черт?

Отдергиваю руки, будто ужалившись. Суматошно смотрю по сторонам, словно пытаясь скрыть свою реакцию.

Свою странную реакцию, прошу заметить.

Прочищаю горло и накидываю рубашку на плечи, застегиваю пуговицы и заправляю в штаны. Подойдя к холодильнику, стаскиваю одеколон, пару раз пшикаю, после чего смотрю в зеркало.

Подмигиваю самому себе, поправляю растрепанную шевелюру и, повернувшись, с излишним энтузиазмом интересуюсь:

— Ну как?

Лера оценивающе осматривает меня с головы до ног, а потом обратно. Наклонив голову, всматривается в лицо, потом поднимает палец вверх и говорит:

— Красавчик! Все дамы за пятьдесят твои!

— А вчера были за шестьдесят! Росту с каждым днем!

Мы взрываемся хохотом, и я внезапно понимаю, что у нас уже появились общие шутки. И от этого на душе становиться теплее.

Интересно, а с Сэмом у них тоже есть общие шутки?

Настроение тут же мрачнеет.

И зачем только об этом подумал? Да, ребята, я никогда не утверждал, что я умный!

***

Когда я заезжаю во двор дома и паркую машину, то сразу вижу отца. Он беседует с одним из владельцев крупной доли акций канала — Никитой Андреевичем Луцким. Его жена Алина Фёдоровна стоит возле матери чуть поодаль. Женщина что-то рассказывает, при этом слишком активно жестикулируя. Мама же вежливо улыбается, кивая. Как только она замечает меня, выходящего из машины, тут же извиняется перед Алиной Фёдоровной и быстрым шагом направляется ко мне.

— Сынок! — восклицает, обнимая меня. — Живой, — недобро прищуривается, отстраняясь.

— А какой же ещё?

— Да вот уж не знаю какой! Ты же дома не появляешься!

— Мам, ну я звонил…

— Звонил! Тьфу ты! — она обиженно поджимает губы.

Становится стыдно. Я действительно давно не проводил время с матерью.

— Мам, обещаю сегодня я весь твой! — растягиваю на губах очаровательную улыбку. Запрещенный прием, от которого она тут же тает.

— Обормот, — треплет меня по голове, затем с лаской приглаживает волосы и заговорчески шепчет, — тут тебя уже две невесты ждут.

— Мам, — жалостливо скулю.

— Знаю-знаю, — морщиться, — но отказать не могу. Ты же понимаешь. Будь вежлив, хорошо? — Дождавшись моего вялого кивка, озорно подмигивает и говорит, — может, это твоя судьба?

Моя мама — Юлия Владимировна, пожалуй, самый оптимистичный человек, которого я знаю. Обычно люди принимают её за ветреную дурочку, несмотря на то, что она является основателем благотворительного фонда для детей сирот. Конечно, это дело обычное для наших кругов. Жены бизнесменов или чиновников часто занимаются благотворительностью, только в случае с мамой это не было чем-то «с барского плеча». Она проводит кучу времени в центре, ездит по детским домам, устраивает различные концерты, выпускные и много других мероприятий. Я ей горжусь. Она явный пример того, что деньги нисколько не портят людей и что не все ими можно измерить.

Мы проходим в гостевую комнату, где мама представляет меня нескольким женщинам. Определить их возраст крайне сложно. Эти дамы переборщили с ботоксом.

«Невест» пока не видно, поэтому я