Флэш без козырей - Джордж Макдональд Фрейзер

Как видите, если он и ошибался в главном, то был абсолютно точен в деталях. Единственной его ошибкой было то, что он считал меня Комбером и не совсем верно понял мотивы моего побега из Нового Орлеана. Побега, который — черт его подери — он сам и поставил на грань срыва.

— Тогда не будете ли любезны рассказать мне, — начал я, — зачем вы притащили меня сюда под дулом пистолета, вместо того чтобы дать спокойно сесть на свое судно? Ради всего святого, сэр, я должен туда попасть!

— Вы никогда туда не попадете, — отрезал он. — Департамент Военно-морского флота хочет заполучить вас, мистер Комбер, в качестве свидетеля против ваших друзей-работорговцев, а правительство Соединенных Штатов, насколько мне известно, желает задать вам несколько вопросов насчет имен, которые вы держите в голове. Имен работорговцев, полагаю. — И тут он неожиданно резко сбросил маску старого шута, его рот сжался, а зубы оскалились, как у крысы. — Поверьте, мистер Комбер, пристань и пирс очень хорошо охраняются. Им известно, что вы собираетесь бежать.

— Но по какому праву они собираются задержать меня? — воскликнул я, покраснев.

Черт побери, стоит им только догадаться, что я на самом деле не Комбер, и этих прав у них будет более чем достаточно. Может быть, они уже догадались, но зато мой новый маленький друг пока, очевидно, об этом не предполагал.

— О, никаких прав, — согласился он, — но правительство может привести дипломатические аргументы для того, чтобы задержать ваше возвращение. Полагаю, они могут припрятать вас где-нибудь на несколько недель, до тех пор, пока посольство не окажет давление, необходимое для того, чтобы вас наконец отпустили. К тому времени они надеются выдавить из вас интересующие их имена.

Я понял, что должен играть роль Комбера во что бы то ни стало, и мрачно улыбнулся:

— На это они могут не надеяться — эти имена предназначены для ушей моих шефов в Лондоне, и ничьих более. И если вы — кем бы вы ни были — полагаете, что им удастся вырвать их у меня…

— Мой дорогой мистер Комбер, — он поднял руку, — мне это неинтересно. Мой интерес к работорговле лежит совсем в другой плоскости — в той же, что и ваш. Вот почему вы здесь. Это мои агенты выследили вас в том непотребном доме, где вы нашли убежище. «Да уж, — подумал я, — надеюсь, хоть среди девочек его агентов не было». Да, мы знали о том, что владелица этого дома устроила вас на судно, полагаю, она также английский агент, работающий против работорговцев… но чем меньше об этом говорить, тем лучше. Таким образом мы и перехватили вас этой ночью.

— Вы многое знаете, — кивнул я. — Но хотелось бы узнать: кто вы и что вам от меня нужно?

Он спокойно взглянул на меня:

— Уверен, что вы слышали о «Подземной Железной дороге»?

Полгода назад я даже не понял бы, что он имеет в виду, но если бы вы побывали в компании работорговцев, как это довелось мне, то вы также знали бы значение этих слов. Об этой дороге упоминал Спринг; я слышал также, как про нее шептались в борделе у Сьюзи.

— Это секретное общество, которое похищает рабов и помогает им бежать, не так ли? В Канаду.

— Это организация для спасения потерянных душ, — он издал сухой смешок и снова сбросил маску своего дружелюбия, — армия, которая сражается с худшей тиранией нашего времени — богопротивным и жестоким рабством! Это армия без знамен, званий и жалованья — армия избранных мужчин и женщин, которые трудятся в тайне от всех, чтобы спасти своих черных братьев из оков и даровать им свободу. Да, мы похищаем рабов! Да, мы помогаем им бежать, чтобы спасти их души. Да, мы умираем за это — за нами, как и за ними, охотятся с собаками, нас терзают пытками, вешают и расстреливают, стоит только нам попасть в руки мерзавцев, которые владеют и торгуют человеческим телом. Но мы с радостью идем на это, потому что с нами армия Христова, сэр, и мы не сложим своего оружия, пока не разобьем последние кандалы, не расплющим последний прут с клеймом, не сожжем последний бич и не освободим последнего раба! [XXXIII*]

Я понял, что передо мной аболиционист. Боже правый, да он аж взмок от пота, пока говорил все это, но сейчас он снова плюхнулся за стол и продолжил уже нормальным голосом:

— Извините, но думаю, что должен был все это вам рассказать. Конечно, вы и сами тысячу раз рисковали, ставили свою жизнь на кон в борьбе против этого адского преступного дела. О, мы все о вас знаем, мистер Комбер, как вы сами сказали в известном кабинете в Вашингтоне, — и у стен есть уши. У «Подземки» также есть уши, и они услышали ваше имя в Вашингтоне, узнали про ваш героический труд, благодаря которому «Бэллиол Колледж» был захвачен, а мерзавец Спринг предстанет перед судом. Кстати, это напомнило мне об одном важном деле, которое я собирался исполнить, но до сих пор забывал. — Он вскочил. — Мистер Комбер, окажите мне честь — вашу руку!

И схватив мою ладонь, он так крепко сжал ее, словно намеревался выдавить сок. Я не особо сопротивлялся, подумав при этом — ну вот, снова меня поздравляют и благодарят за мою преданность и героизм, хотя все это не более чем очередной бессовестный обман. Но тут срабатывает старое правило — мы всегда готовы услужить, чтобы потихоньку смыться.

— Благодарю вас, сэр, о, благодарю вас, — твердил лысый недомерок, — вы сделали меня счастливым. Могу ли я теперь сказать вам, каким образом вы могли бы осчастливить меня еще больше?

Я не был уверен, что мне это нужно, однако сел и начал слушать. Я не мог понять, чем обернется для меня то, что задумал этот маленький душегуб.

— Как вам известно, «Подземка» спасает рабов везде, где только возможно — с плантаций, с рынков, из лагерей, — и тайно отсылает на север, в свободные штаты, по ту стороны реки Огайо и линии Мейсон — Диксон. Сами они не в состоянии совершить столь далекое путешествие, так что мы посылаем вместе с ними наших агентов — под видом рабовладельцев и торговцев рабами, которые и провожают несчастных к желанной свободе. Как я уже сказал, это весьма опасное предприятие, и список наших потерь растет с каждым днем. Это — дикая страна, сэр, и несмотря на то, что многие, там, наверху, ценят нашу работу и помогают нам, само правительство не может официально под держать и защитить нас, поскольку для этого не хватает закона — человеческого закона, сэр, не Божьего. В глазах нашей страны, сэр, мы — преступники, но мы гордимся своими преступлениями!

Он снова увлекся было, но все же овладел собой.

— Конечно, все рабы важны для нас, но некоторые из них все же важнее остальных. Один из них — Джордж Рэндольф. Слыхали о нем? Нет? Так послушайте. Знаете ли вы про Ната Тернера, раба, который возглавил большое восстание в Вирджинии и был варварски замучен этими палачами? Так вот, Рэндольф похож на него, но гораздо более выдающаяся личность, лучше образован, умнее и с более широким видением перспективы. Он дважды пытался поднять восстание и дважды терпел поражение; два раза его арестовывали и трижды ему удавалось бежать. Сейчас он скрывается, но, главное, нам удалось его спасти, и Бог не хочет, чтобы его схватили вновь.