Разочарованная вселенная - Сергей Стоян

— Я хочу ее видеть, — севшим от волнения голосом произнес Артур.

— Конечно, — согласился Гущин, — но хочу вас предупредить, что она принимала непосредственное участие в событиях, связанных с возвращением того, прежнего Артура на Землю. И он уберег ее от гибели, а сам скончался у нее на руках. Поэтому, прежде чем вы броситесь в ее объятия, не мешало бы аккуратно дать ей понять, что такое в принципе возможно.

Артур медленно сел на свое место. Боже, за что нам такие испытания? Если Артур жил все это время пусть с призрачной, нереальной, но надеждой, то Барбаре не оставили и этого. Тем более надо быстрее сообщить ей радостную новость. А в чем, собственно, радость-то? Что два новоиспеченных биоробота снова могут слиться в экстазе?! Окончательно запутавшись в своих чувствах, он понуро уставился в пол, физически ощущая, как где-то внутри догорает иссушенная и опустошенная душа.

Гущин, чувствуя неприятный осадок от своих собственных слов, тяжелым взглядом указал Роговцеву на кресло рядом с Зиминым и, игнорируя немой вопрос, застывший в его глазах, спросил:

— Чем еще нас хотели «порадовать»?

Антон хмуро, без былого энтузиазма, ответил:

— Станции дальнего слежения засекли разведывательный корабль класса «Поиск», который появился из пространственного Канала и, не отвечая на запросы, движется к орбите Плутона. Как ни странно, автоматике удалось считать его бортовой номер… Предположительно, это тот самый корабль, который мог быть захвачен Хиггинсом в системе «Новая Земля».

Андрей вздрогнул. Он сначала даже сам не понял, почему это сообщение произвело на него столь сильное впечатление. Но от дальнейших нехитрых умозаключений волосы на его голове самопроизвольно зашевелились, словно собирались покинуть своего хозяина, не желая принимать участие в последующих событиях.

Если это действительно тот корабль, то возникает вопрос: что или кто заставил Хиггинса изменить свои планы? Проведя несложные аналогии, Андрей судорожно пытался вспомнить, о чем он думал, входя в туман Перехода вместе с Сандерсом, Барбарой и раненым Артуром. Ответ, как и ожидалось, оказался неутешительным. Он, догадавшись по появлению Барбары, что Переход имеет непосредственную связь как с нашей старушкой Землей, так и с «Новой Землей» Хиггинса, и управляется исключительно воображением перемещаемого объекта, желал оказаться либо там, либо там. Предпочтительнее, конечно, на «старой» Земле, но реально в голове все равно крутилось два варианта.

Следовательно, Переход, как и в случае с Артуром, мог сыграть злую шутку, изготовив и отправив на «Новую Землю» его, ни о чем не подозревающего, клона. И вот тогда двойник Андрея, достойно подготовившись к прилету Хиггинса, реально мог захватить корабль и теперь возвращался с победой.

Почему корабль не отвечает на запросы? А что он может ответить? Как в двух словах описать ситуацию и последние события, да и нельзя этого делать по открытому каналу связи. У него сейчас одна задача — оказаться в руках Службы Безопасности, а уж потом долго и нудно отвечать на вопросы следователей.

От таких мыслей Андрею стало плохо. Перспектива встречи с самим собой почему-то не радовала, а скорее совсем наоборот. Очнувшись от первого шока, он как сквозь вату вновь услышал волевой голос Гущина, отдающего указания по внутренней связи о захвате объявившегося звездолета и особых мерах безопасности при контакте с экипажем.

Собственно на этом аудиенция была закончена. Артура препроводили в изолятор, где врачи и психологи с тройным рвением займутся его личностью. Андрей, также получив указание до особого распоряжения не покидать здания Управления, был доставлен в жилой корпус.

До контакта «мятежного» звездолета с сотрудниками безопасности оставались почти сутки.

День, вобравший в себя годовую норму событий и переживаний, заканчивался, как проходит и рано или поздно заканчивается все в этой жизни, включая и ее саму.

Андрей позвонил Ольге и, сославшись на какие-то вечерние дела, отменил встречу. Она, конечно, расстроилась и не поверила в его оправдания, но навязываться не стала, пожелав спокойной ночи и грустно напомнив про растущие проценты.

Придумывая себе на вечер занятие, которое отвлекло бы его от тяжелых мыслей, он вдруг вспомнил, что ничего не ел с самого утра.

Маленький ресторанчик, расположенный на застекленной террасе предпоследнего этажа и нависающий над живописно колышущимися внизу соснами, поразил разнообразием и качеством блюд. В напитках же Андрей особого экспериментирования не допускал, по крайней мере сейчас, поэтому позволил себе попробовать только три из имевшихся в наличии десяти сортов коньяка.

В общей сложности он провел за столиком чуть больше двух часов, предаваясь вкушению кулинарных изысков и любуясь ядовито-красным закатом, наполняющим невозмутимо и величественно струящиеся кружева облаков загадочным содержанием. В итоге основная цель мероприятия была достигнута — ему стало хорошо и спокойно. Философские мысли глобального масштаба вытеснили мелкие и несущественные на этом величественном фоне собственные переживания. Потянуло в сон. Теперь он мог быть спокоен — до утра ни один кошмар не проникнет в его сознание…

Однако, несмотря на то, что Андрей лег довольно рано, выспаться ему все равно не дали. Около трех часов ночи бесцеремонно явившийся в его номер дежурный офицер начал орать плохо понимающему где он и что с ним происходит Андрею о том, что выключать систему экстренного оповещения не позволяют себе даже начальники отделов. И он — дежурный офицер, а не ночная сиделка, чтобы носиться по этажам и будить всяких гражданских увальней, возомнивших, что их младенческий сон настолько дорог руководству, что ему, этому самому руководству, никогда даже в голову не придет нарушить покой дорогого гостя.

Благодаря этому эмоциональному монологу, произносимому достаточно громко, чтобы проникнуть в оглушенное алкоголем и усталостью сознание, Андрей восстановил в голове истинные нюансы своего теперешнего положения. Затем, послав молодого и не в меру ретивого офицера куда подальше, лениво поинтересовался, чего от него, собственно, хотят. Покрывшись багровыми пятнами бессильной злобы, хорошо заметными даже при свете ночника, тот собрался выругаться в ответ, но, встретившись с Андреем взглядом, почему-то вдруг передумал. В итоге, пробормотав что-то насчет немедленного сбора участников операции «Переход» в демонстрационном зале, офицер поспешил удалиться.

Андрей пошел в душ.

Всегда, ощущая на себе наглое давление со стороны обстоятельств или отдельных личностей, он подсознательно вступал в борьбу за собственное достоинство и право выбора, прилагая все усилия к тому, чтобы продемонстрировать, в первую очередь себе самому, собственную даже не независимость, а, как он ее называл, свободу от стада. Конечно, его поступки лежали в разумных пределах, но порой доходило до смешного: так, вознамерившись купить какую-либо достаточно дорогую вещь, он выбирал продавца наименее рекламирующего, а следовательно, навязывающего свой товар, и уже только потом рассматривал остальные аспекты покупки.