Идеальная жизнь - Даниэла Стил

Хотя оба устали, все равно без любви не обошлось. Блейз пробормотала, что должна встать и проверить, как там Салима, как она делала каждую ночь. С Салимой все было в порядке. Но Блейз должна была лично убедиться, что ее инсулиновая помпа работает исправно. И вообще, Блейз чувствовала себя гораздо спокойнее после того, как перед сном заглядывала в спальню дочери. Бывая в отъезде, она поручала сделать это Саймону. Он всегда выполнял ее просьбу. Впрочем, этой ночью Блейз так и не смогла заставить себя подняться с постели. Потому что в следующее мгновение ее сморил сон. Вслед за ней уснул и Саймон.

После ласк, даже не очень бурных, оба как будто лишились последних сил. На следующее утро – это была суббота – оба проспали. Когда они проснулись, было уже светло. Блейз, к своему ужасу, увидела, что на часах десять утра. Нужно немедленно выгнать из спальни Саймона, пока Салима не застала их вместе. Хорошо хотя бы то, что по выходным не приходит Тереза. Теперь Салима сама готовит себе завтрак.

Когда Блейз осторожно выглянула в коридор, в доме было как-то подозрительно тихо. Дверь в спальню Салимы была закрыта, что означало, что она тоже еще спит. Саймон на цыпочках неслышно проскользнул в свою спальню. Пробегая через кухню, он понял, что Салима еще не вставала. В кухне было пусто и чисто – никаких коробок с хлопьями, никаких тарелок ни на столе, ни в раковине. У него отлегло от сердца. Оставалось лишь надеяться, что Салима не искала его, не ломала голову над вопросом, куда он пропал. Он принял душ и уже взял в руки полотенце, когда услышал, как Блейз зовет его с другого конца квартиры. Затем, не дождавшись его, она, все еще в ночной рубашке, бросилась к нему комнату и с перекошенным от страха лицом велела срочно вызывать «Скорую».

– Салима без сознания! – едва выдохнула Блейз и бросилась назад. Оба тотчас поняли, в чем дело. Салима в диабетической коме. Она ничего не ела, и Блейз подозревала, что ее инсулиновая помпа каким-то образом вышла из строя. Салима утром так и не проснулась. До этого ничего подобного не случалось, хотя Блейз и жила в постоянном страхе, что рано или поздно такое произойдет.

Вызвав «Скорую», Саймон, хотя толком и не вытерся, запрыгнул в джинсы, натянул футболку и как был – с мокрыми волосами и босиком – бросился в комнату Салимы. Блейз сидела рядом с ней, поглаживая ей то щеку, то волосы, то легонько встряхивала ее, чтобы привести в чувство. Лицо Салимы было мертвенно бледным, губы посинели. Блейз со слезами на глазах разговаривала с дочерью. Увы, Салима не подавала признаков жизни. Единственное, что внушало надежду, – она дышала. Блейз смотрела на дочь, обуреваемая чувством вины.

Впервые за много лет она не зашла к Салиме ночью, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Впрочем, не прошло и пяти минут, как прибыли медики. Они сделали Салиме укол инсулина, положили ее на носилки и быстро спустили вниз, к поджидавшей на улице карете «Скорой помощи». Блейз в буквальном смысле сорвала с себя рубашку, натянула брюки и свитер, в которых была накануне, надела ботинки и, схватив сумочку, но даже не причесавшись, поспешила вслед за врачами.

Салиму повезли в Пресвитерианскую больницу. Прежде чем двери лифта закрылись, Саймон успел крикнуть Блейз, что встретится с ней там. Ему было слышно, как внизу взвыла сирена – это «Скорая» отъехала от дома. Он мог лишь догадываться, что сейчас творится в душе у Блейз. Впрочем, у него на душе было не лучше. Они занимались любовью в те минуты, когда Салима могла умереть.

Не успел он спуститься вниз, как швейцар поймал для него такси. Когда же Саймон пообещал заплатить двойную цену, водитель – хотя это и стоило немалых усилий – доставил его в больницу за двенадцать минут. Дав шоферу две двадцатидолларовые банкноты, Саймон вбежал в приемный покой и спросил, в какой палате лежит Салима Стерн. Она носила фамилию отца. В ответ ему было сказано, что ее только что поместили в палату интенсивной терапии.

Дежурная медсестра объяснила ему, где это, и Саймон зашагал по лабиринту коридоров, высматривая Блейз. Наконец он ее отыскал – в крошечной палате, с двумя врачами и тремя медсестрами. Салима все еще была без сознания. Блейз безутешно рыдала в углу. Саймон подошел и обнял ее за плечи, но она стряхнула его руки. В его глазах тоже стояли слезы. Затем врач велел им подождать в коридоре. Саймон молча вышел вслед за Блейз в небольшой вестибюль. Кроме них, здесь никого не было, чему Блейз была несказанно рада. Она повернулась к Саймону и посмотрела ему в глаза. В ее взгляде он прочел целую гамму чувств – и немой укор, и боль, и даже ненависть. Правда, последняя предназначалась ей самой.

– Ты понимаешь, что мы наделали? Черт возьми, мы занимались любовью, и я даже не встала, чтобы проверить, как там она. Я так устала, что сразу уснула. Инсулиновая помпа вышла из строя, катетер отсоединился, и она целую ночь не получала инсулин.

Врачи сказали ей, что у Салимы диабетический кетоацидоз, который может иметь фатальный исход, хотя такое случается крайне редко.

– Когда мы ее нашли, она уже могла умереть. Ее жизнь до сих пор в опасности, – сквозь рыдания сказала Блейз. – Она умирала, а мы с тобой трахались!

– Неправда, мы не трахались, – убитым голосом возразил Саймон. Ему тоже было не по себе. – Мы занимались любовью. Боже мой, Блейз, мы ведь с тобой тоже люди. Мы тоже имеем право уснуть от усталости. Такое могло случиться даже тогда, когда мы спали в разных постелях. Время от времени такие вещи происходят. Я как-то раз видел, как это случилось с одним ребенком в школе, среди бела дня. Ты – прекрасная мать. Редко кто заботится о своем ребенке так, как это делаешь ты.

– Но только не этой ночью, – бросила она в ответ, одарив его колючим взглядом, после чего рухнула на кушетку. Саймон не посмел приблизиться к ней и сел на стул в противоположном углу.

– Мне уйти? – негромко спросил он. – Не стесняйся, так и скажи.

Блейз покачала головой и вновь разрыдалась. Саймон поднялся со стула и подошел к ней. На этот раз его руки она стряхивать не стала. И лишь сильнее расплакалась, уткнувшись лицом ему в грудь.

– Саймон, – прошептала Блейз. – Что будет, если она умрет?

Он молча молил бога, чтобы этого не произошло. Они просидели так еще час, и все это время он не разжимал объятий. Наконец к ним вышел незнакомый интерн. Сняв маску и перчатки, он с улыбкой посмотрел на обоих.

– С ней все будет в порядке. Она пришла в сознание. Скажу честно, ваша дочь изрядно напугала нас, но она девушка сильная. И не корите себя, такие вещи случаются. Для пациента с диабетом первого типа у нее на редкость хорошее здоровье. Так что следует отдать должное вашей заботе о ней. Но это не значит, что вы должны жить в вечном страхе. За всем не уследишь, даже если вы не будете спускать с нее глаз. Просто отошел катетер. Такие вещи редко, но случаются.

– Я всегда, перед тем как лечь спать, проверяю, как она, – сквозь слезы ответила Блейз. Правда, теперь это были слезы облегчения. Утро выдалось просто кошмарным, а ведь еще только полдень.

– Судя по уровню сахара в крови, скорее всего, катетер отсоединился рано утром. Так что, даже если вы и проверили бы ее, скажем, в полночь, разницы не было бы никакой. Однако вы ее вовремя нашли. Потому что, опоздай вы даже немного, и исход мог быть совершенно иной. Но вы все сделали правильно, – заверил их будущий врач. Его слова взбодрили Саймона даже больше, чем Блейз. Все утро он ощущал себя едва ли не преступником, думая, что это произошло по его вине.