Однажды в Челябинске. Книга первая - Петр Анатольевич Елизаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А как же метод кнута и пряника?
— Не должно быть выбора. Либо играешь в полную силу, выходишь и отдаешься игре целиком, либо идешь вон. Вот это ты и призван доносить, чтобы поняли: это не придирки, а данность. И дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина! Их надо до такого состояния доводить, чтобы они просыпались по утрам и спрашивали себя, на кой черт они вообще проснулись.
— С таким подходом вас, Виталий Николаевич, мягко говоря, не любят.
«Люто ненавидят», — пролетело в мыслях у меня.
— Что ты сделал, чтобы исправить это?
— Перенес на себя как минимум половину этой ярости. А то и больше.
Тренер продолжил речевые излияния:
— И вот такова их благодарность, представляешь? А я столько усилий приложил… Только наказания они и заслуживают. Особенно после сегодняшнего. По всей строгости контракта. Чтобы соблазна не было. Иначе десять лет мучений впустую. Но большинство и этого не заслуживает. Эти лохи даже не понимают, как им повезло. Только издеваются над нами, получают удовольствие от неподчинения, хотя у самих молоко на губах не обсохло. Не будь нас с тобой, в любой мало-мальски серьезной ситуации они могут таких дров наломать, что мало не покажется. Стоит только их распустить, — я считал, что Степанчук уж больно сгущает краски. — Шляются по чужим городам без устали — не поймаешь. За это мудачье еще и отвечать? Их мамки и папки, значит, взрастили дерьмо, а я крайним окажусь, чуть что случится. И никто разбираться не станет.
— Другое дело, если бы абсолютно все саботировали приказ. Паша хотя бы разрешения попросил.
— Каковы гарантии, что он ничего там сейчас не вытворит?
Я медлил с ответом.
— Вот стучишь по ним, шлифуешь, стараешься, а выбьются единицы. Наша задача — сделать их приспособленными и мастеровитыми. Здесь все средства хороши. А демократией никто успеха не добивался, — я не мог полностью согласиться со Степанчуком. — Сейчас же возвращаешь Брадобреева и следишь, чтобы остальные носов своих за порог не высовывали.
— Хорошо.
— Если же произойдет акт неповиновения, то можно на всем ставить жирный крест. Если они что-то натворят или пострадают, пиши пропало. Почему тебе постоянно нужно напоминать прописные истины?
— Этого не повторится, — заверил я.
— Хочется верить. Я надеюсь, за тобой хотя бы присмотр не нужен?
— Обижаете, Виталий Николаевич.
— Помни: ты здесь не чтобы брататься, а чтобы работать. Был бы ты непоколебим и придерживался моих рекомендаций, эта шайба никогда бы в тебя не полетела. И что же мы имеем? Мой сотрудник травмирован. А этот козел Бречкин сейчас наверняка понтуется своим поступком вместо сожаления. Это не те люди, с кем ты, как человек неординарный, должен дружбу заводить. Не из их ты компании. Не надейся на понимание — от них ты его не получишь. Нашел бы себе ровню.
Эти темы всегда меня задевали, и я заторопился на улицу, дабы разыскать Брадобреева.
— Вы все еще дети. Хотя считаете себя взрослыми. Учить вас надо.
— Я могу идти?
— Ступай, — отпустил меня Степанчук.
Я вышел на улицу, оказавшись перед выбором, в какую сторону пойти. Выбор зависел от того, какой из двух близлежащих сетевых супермаркетов выбрал Пашка. Я напряг интуицию и решил пойти налево.
***
Степанчук своими речами только задержал меня. Отчего моя задумка могла и не осуществиться. Я, желая подтвердить свои подозрения, отпустил Павлика, чтобы инкогнито за ним понаблюдать — его действия наверняка приведут меня к разгадке того, что замышляют хоккеисты. Они могли ничегошеньки не планировать, но в таком случае это жалкая пародия, а не хоккеисты «Магнитки-95», которых я знаю как свои пять пальцев.
Подходя к магазину в ближайшем доме по улице Цвиллинга, я только и думал, как застану Брадобреева врасплох и выбью из него признание. А в дальнейшем гнев мой будет страшен, и увидит Степанчук, что я еще способен на суровые наказания.
Итак, около нужного магазина самый суровый человек на свете (то есть я) обратил внимание на следующее: в бескрайнем море обледенелых и заснеженных дорог, тротуаров и тропинок выглядывает своеобразный островок сухого асфальта — пышущий спасительным теплом колодец. На его крышке сидит маленькая собачонка в розовом ошейнике. Экземпляр той самой породы, которую любят таскать по маникюрным салонам богатые и модные дамочки. Собачонка маленькая и несуразная. Она тряслась от холода, поочередно задирала маленькие лапки, соскакивала с места при виде выходящих из магазина покупателей, с надеждой всматривалась в них, пыталась унюхать знакомые запахи. Хозяев среди них не было. Люди игнорировали маленькое существо у крыльца — тогда собачонка грустно скулила и с надеждой продолжала вахту.
— Ты потерялась, что ли? — бросил я в сторону собачки. Такие обычно гавкают как резаные — эта, видимо, уже выбилась из сил.
Тут с улицы в квартал резко завернул солидный черный «BMW» последней модели без номеров. Вид у машины такой, будто только с конвейера сошла. Водитель хотел ловко зарулить как раз на свободное местечко у магазина — на тот самый колодец, где ютилась бедная моська. Я мигом преградил дорогу автомобилю, выставив ладони вперед:
— Осторожно! — не позволил припарковаться я.
Шины заскрипели от резкого торможения. Черно-коричневый гладкошерстный той-терьер знатно напугался, но с подмороженными лапками так и не заставил себя отпрыгнуть на лед.
Не то чтоб я был человеком сердобольным — эта порода собак из-за своего характера меня раздражала. Однако откровенно домашние собачки в данной ситуации вызвали бы жалость у любого. В отличие от тех же котов, которые на улице порой выглядят увереннее: у них хотя бы шерстка подходящая (не считая мерзких сфинксов), они знают в округе все места, где тепло и где подкармливают.
Здешние коты дали бы леща этой беспомощной собачонке. Все ясно — потерялась. Ибо вряд ли те, кто держит таких собак, имеют привычку оставлять их на улице без привязи и без присмотра, когда сами шастают по магазинам, тем более зимой. На таком морозе и в одиночестве даже привязанная наиумнейшая немецкая овчарка взвоет. А как у такого игрушечного песика вообще сердце не остановилось от приближения машины — неизвестно.
— Чего за своей шавкой не следишь?! — высунулся из окна водитель.
— Лучше смотри, куда паркуешься! — ответил я.
За рулем сидел смугловатый франт с черными вьющимися волосами и ухоженной бородкой, одетый в деловой костюмчик и летние мокасины. Всем своим видом он показывал,
