Другая сторона - Дмитрий Геннадьевич Колодан

кому звонил, а ему звонили того реже, но всегда оставалась хотя бы возможность быть на связи. А сейчас… Как легко впасть в зависимость от вещей.

— Ну и ладно, — махнул Краузе. — Толку от него все равно никакого. Чтобы найти Истинный полюс, нужен правильный компас.

Вот тебе и раз! Истинному полюсу — Истинный компас? Неужели механик не видит, что перегибает палку? Любому мистицизму должен быть предел, а Краузе явно проскочил его, не заметив.

— И где его взять? — язвительно спросил Наткет.

Большой Марв сарказм проигнорировал.

— К счастью, твой отец об этом позаботился…

— А…

Опять все уперлось в Честера. Отец, прям как чертик из табакерки, — выпрыгивал в самый неожиданный момент.

— Помнишь, что на крыше твоего дома?

— Дронт, — сказал Наткет. — Жестяной флюгер, его отец сделал.

— Задумывался, почему дронт?

— Они всегда нравились отцу. Есть в дронтах что-то такое, что притягивает людей его склада. Они смешные и вымерли.

— Точно, — кивнул Краузе. — Невозможная птица. На самом-то деле это никакой не флюгер, там другой принцип работы. Фанера, обитая жестью, — два проводящих слоя, разделенные слоем изолятора. Как в конденсаторах. Если замкнуть контур, то вся система войдет в резонанс с полем невозможного. Соотношение объекта и образа. Вот и готов правильный компас.

По ходу этой невероятной речи челюсть Наткета опускалась. Если бы беседу довелось услышать Фарадею, бедняга бы забросил науку и до конца дней занимался бы разведением петуний. Подобный бред, со всеми нестыковками и тотальной антинаучностью, могло породить лишь воспаленное воображение Краузе на тщательно подготовленной Честером почве.

Флюгер? А оказывается, вот оно что — правильный компас. Конечно, до сих пор флюгер работал только по ветру, но кто сказал, что и полюс не там же? Именно так рассуждал бы отец. Конденсаторы, изоляторы… Такая штука не могла работать по определению. А в грозы была еще и опасна — хорошо отец догадался вместе с флюгером повесить на крышу громоотвод. В то же время была в этом компасе веселая нотка истинного изобретения. Что-то подобное делал Корнелий с чудовищами для «Констриктора». И они работали. В конце концов — почему бы и нет? Невозможное — это процесс… Если что-то не может произойти, это не значит, что это не происходит.

— Компас работает?

— Должен, — сказал Краузе. — Такие штуки так просто не ломаются.

Наткет усмехнулся.

— Сомневаюсь я, что из этого выйдет толк… Хотя ладно, можно и проверить.

— Знаешь, — по-отечески сказал Краузе, — Честер бы тобой гордился.

В этот момент дверь кафе распахнулась и на пороге возник Калеб. За его спиной маячили остальные рабочие.

— Проклятье! — прошептал Наткет, прячась за бокал пива.

— Что? — удивился Краузе, оборачиваясь. — А! Пожаловали слуги темного властелина…

Наткет тихо выругался. Какого черта они здесь делают? Стрелки часов не добрались и до двенадцати. Пролетарии пьют с утра? Ну конечно, воскресенье же. Должны быть у них развлечения. Рабочие не выглядели как люди, способные потратить выходные на гимны в церковном хоре. Белые воротнички на мускулистых шеях смотрелись бы нелепо. Разумеется, за самой угрожающей внешностью может скрываться доброе сердце. Однако сейчас Наткет склонялся к френологическим концепциям и физиогномике.

Перешучиваясь, рабочие прошли к стойке. Наткета с Краузе они не заметили. Забравшись на высокие стулья рабочие, толкая друг друга локтями, уставились в экран. Как раз в тот момент в ворота влетел пятый мяч. Камера показала крупным планом лицо вратаря: тот с выражением вселенской скорби смотрел, как мяч уходит в дальний угол. У рабочих это вызвало приступ гомерического хохота.

— Шеф, по пиву, — сказал Калеб. — Пока мы от жажды не пересохли.

Бош не торопясь выполнил заказ.

Не спуская глаз с экрана, Калеб сделал большой глоток. В центре поля завязалась непонятная потасовка — лысый судья кружил вокруг сцепившихся игроков, надрываясь переливчатым свистом. Игроки старательно его игнорировали. Рабочие в восторге заколотили ладонями по стойке.

Широко улыбаясь, усатый повернулся на стуле, с хозяйским видом обозревая помещение. Наткет втянул плечи, но шансов остаться незамеченными в абсолютно пустом зале попросту не было.

— Эй! — воскликнул рабочий, не от удивления, а стремясь привлечь внимание приятелей.

— Что еще? — Калеб отвернулся от экрана и тоже увидел Наткета. Брови его дернулись. — Вот так встреча! Наш зеленый приятель собственной персоной!

— Он самый. А зеленым можно пить пиво? — нарочито громко спросил усатый.

— Его же не из мяса делают, — хихикнул остролицый.

— Да он и не пьет вовсе, стакан-то полный. — Калеб одним глотком осушил бокал и вытер губы рукавом. — Куда ему.

Бош щелкнул пультом, переключая на кукольное шоу «Курицы». Попал на середину очередного скетча: две птицы в пиджаках и при галстуках, предавались пространным рассуждениям о первородстве. В соседнем кресле сидело яйцо, тоже в галстуке.

— Эй! — возмутился Калеб. — Оставь игру!

Бармен его не услышал. Он придвинулся, чтобы лучше видеть экран, прибавил звук и, открыв рот, уставился в телевизор.

— Чуть не пропустил, — тихо сказал Большой Марв. — Бош фанат «Куриц», у него даже есть футболка с логотипом.

Наткет кивнул. Ему и самому нравился вычурный, грубоватый и в то же время трогательный юмор «Куриц».

Рабочие о чем-то зашептались — телевизор заглушал голоса, но взгляды в сторону их столика Наткету не нравились.

Остролицый соскочил со стула и шатающейся походкой направился к уборной. Отсутствовал он минуты две, а когда возвращался, прошел рядом. Надо же, какая случайность!

Поравнявшись с Наткетом, остролицый неумело и картинно споткнулся, задевая ножку стола. Краузе ловко перехватил бокал, Наткет — не успел. Стакан упал, пиво разлилось по пластику, потекло прямо на ботинки рабочего. Тот, улыбаясь, повернулся к Наткету.

— Извините, господин зеленый, — гнусаво-вежливо сказал он. — Я тут малость перебрал…

Это был вызов. Краузе пнул Наткета под столом.

— Иди куда шел, — ласково сказал он рабочему. — И поаккуратнее — пол-то скользкий.

Остролицый бросил быстрый взгляд на товарищей. Калеб одобряюще кивнул. Пятеро против двоих, на нейтральной территории — расклад был в их пользу. Калеб перехватил бокал за узкую часть, готовый в любой момент ударом о стойку превратить его в оружие.

— Нет-нет. — Остролицый схватился за край стола. — Я пролил пиво господина зеленого. Получается, я ему должен. Так я могу отдать, я всегда отдаю долги…

Он постучал по пряжке ремня.

— Как раз наберется на стакан.

Толстяк гулко засмеялся, но усатый дернул его за рукав. Шоу еще не закончилось.

Все представления Наткета о кабацких драках основывались исключительно на сценах из вестернов. Опыт, надо признать, никудышный. Если следовать их логике, полагалось выхватить кольт, и оставалась еще пуля для тапера. Но, во-первых, не было кольта, во-вторых — тапера. Еще там крушили мебель и