Баннерет - Мстислав Константинович Коган

— Скажи, спасибо, что зубы оставил на ме… — договорить Бернард не успел. Я поднялся со стула и со всей силы грохнул кулаком по столу. Бедолага натужно застонал, тонко намекая мне, что ещё одна такая выходка и он просто развалится. На несколько секунд в шатре повисла напряженная тишина.

— А ну прекратить! — рявкнул я во всю мощь своей глотки. К третьему месяцу командования отрядом с командирским голосом у меня уже был полный порядок, — Вы что, вашу мать грязным хером драть, тут устроили? Ещё раз — и все трое пойдете ямки для сортира копать, я ясно выражаюсь?

Ответом мне была лишь тяжелая тишина. Вся троица сверлила меня раздражёнными взглядами. Чтож, хоть командирский голос я и выработал, но вот статус авторитета, которого слушаются беспрекословно, мне ещё только предстояло заслужить.

— Сели, — скомандовал я, указав им на стулья.

Троица неохотно подчинилась. Усевшись, Роберт и Тур продолжили сверлить меня раздражёнными взглядами. А вот Бернард, примостив свою пятую точку на табурет, неожиданно мне подмигнул. Аккуратно. Так, чтоб не видели другие. Похоже, экс-капитан решил преподать мне какой-то урок. Или устроить что-то вроде небольшого экзамена. Или дал возможность подзаработать того самого авторитета, которого мне всё ещё сильно не хватало. А может и вовсе — всё сразу. Надо будет поинтересоваться при случае. Так или иначе, он легко мог погасить этот конфликт в зародыше. Вот уж что-что, а пресекать такие разборки Бернард умел, как никто другой. Но не стал. Напротив, влез в него сам и нарочно усугубил ситуацию.

— Значит так, вы двое, — я кивнул Туру и Роберту, — Говорить будете по очереди и когда вас спросят.

— Ты… — я повернулся к Бернарду, и подмигнул ему в ответ. Так, чтобы бард и плотник не видели, — Вообще сиди и помалкивай. С тобой потом будет отдельный разговор.

Сержант состроил показушно-скорбную мину и тяжело вздохнул, всем своим видом показывая, что полностью отдаёт себя на мою милость. Клоун блин. Такой спектакль имел бы смысл, еслиб делался на серьёзных щах. А так, когда любой человек у которого больше, чем одна извилина, может понять всю саркастичную природу этих кривляний, они только усложняют дело. Впрочем, мне и так никто не обещал, что будет легко.

— Так, сначала ты, — я ткнул пальцем в сторону Роберта.

— А что я? — пожал плечами Бард, — Я работал, как ты и сказал. Добывал нам информацию.

— Мне, кажется, я немного не этим тебя послал заниматься, — я скрестил на груди руки, и смерил барда выжидающим взглядом, — Речь шла о вербовке новобранцев.

— Ну да, — кивнул Роберт, — Именно об этом. Ты мне сказал, вербовать. Я и пошёл вербовать. Но ты не уточнил, как именно, вот я и…

— Решил залезть дочке корчмаря под юбку, — прогудел Тур.

— Отставить! — рявкнул я, лишь покосившись на здоровяка, — С тобой поговорим позже.

Здоровяк сплюнул, всем своим видом демонстрируя раздражение. Я так же демонстративно не обратил на это никакого внимания, снова повернувшись к Роберту.

— … и решил начать с добычи сведений, — ухмыльнулся бард, — Прежде, чем кого-то вербовать, нужно ведь понять, с кем мы тут имеем дело и чем именно их можно завлечь. А дочка корчмаря — так. Побочный эффект. В конце-концов должен же я получать удовольствие от работы.

— Ага. До первого триппера.

— До чего? — не понимающе уставился на меня Роберт.

— До того момента, пока тебе местные яйца не открутят, — ухмыльнулся я, а затем нахмурился и добавил, — Или я сам тебе их откручу вместе со всем достоинством, когда селюки придут к нам с претензией. Откручу, нанижу на ниточку и отдам им, как оберег от злых духов.

— Но…

— Ещё раз ты полезешь к местным бабам — и я лично тебя оскоплю. Вопросы есть? — бард открыл было рот, чтобы вставить своё веское слово, но я тут же его перебил, — Вопросов нет! Так, Тур, теперь ты.

— А что я… Ну решил я значица прогуляться в деревню, — Тур как-то неуверенно посмотрел на меня и почесал затылок, — Потолковать со здешним плотником насчёт древесины для щитов. Ну, прохожу мимо корчмы, а там крик стоит, что аж на другом конце села слышно. Мне стало интересно. Остановился посмотреть, а тут, значит, корчмарь этого на улицу за шкирку выволакивает и в грязь кидает. А потом смотрит на меня и спрашивает, ты мол из этих? Отвечаю — из этих самых.

Мда уж. В нашем мире вопрос, да и ответ восприняли бы совсем по-другому. Впрочем, здесь такое явление в принципе очень большая редкость, так что не удивлён, что они поняли друг-друга с первого раза.

— Ну, а он ко мне с претензией, мол чего это ваши тут девок лапают и насильничать пытаются. Ну а я то что? Я, что ли насильничать пытался? Сказал, мол, отведу к капитану, он разберётся. Ну и вот.

Мда уж. Как говорили классики «одна история охуительнее другой». И за что мне всё это… Ладно. Назвался груздем — полезай в кузов. Пора заканчивать с этой хернёй — нас ждут куда более серьёзные дела.

— И тебя даже не смутило, что мастерская плотника и корчма находятся в прямо противоположных концах деревни? — я скрестил на груди руки, и осуждающе посмотрел на здоровяка, — Так бы сразу и сказал — пошёл бухать.

— Пошёл проводить внутреннюю дезинфекцию, — хмыкнул Вернон, толкнув в плечо здоровяка. Тот едва заметно поморщился от боли. Похоже, бард перестарался. Интересно, что он вообще такое сделал? Это иглы с ядом, спрятанные в рукава? Или секретная техника здешних суньхуйвчаев? Нет уж. Если негра в псевдоевропейском средневековье мой внутренний расист ещё пережил… Тем более его сожгли, как одержимого бесами, что, в общем-то вполне аутентично и с точки зрения местных — единственно верный выбор. Но вот узкоглазые были бы явным перебором.

— И кстати, никого я не насильничал, — вставил свои пять копеек бард, — Она чуть ли не сама меня потащила в постель, а ведь я хотел просто поговорить. Ну знаете, перекинуться парой слов. Сочинить балладу, воспевающую её красоту.

— Да-да, знаем. Нассать ей в уши, что она та самая единственная, и что ты готов вытащить её из этой