Метро 2033. Пифия - Дмитрий Глуховский

Гончая хорошо помнила, что, когда они с Майкой, Стратегом и его телохранителями на дрезине покидали Пушкинскую, этого щита здесь не было. Значит, он появился позже. После того как в Рейхе разлетелась новость о пяти застреленных в концлагере штурмовиках! Теперь понятно, кого фюрер объявил виновниками их гибели – мутантов-выродков!

Башка и Самокат не обратили внимания на транспарант с грозным призывом. И совершенно напрасно. Его появление однозначно указывало, что в пропускном режиме блокпоста произошли изменения. Гончая даже знала их причину – охраняющие границы Рейха бойцы, взбешенные гибелью своих соратников, жаждали крови.

Ускорив шаг, она обогнала Самоката и вся обратилась в слух. Лучше обнаружить опасность прежде, чем опасность обнаружит тебя. За пару десятков метров от поста Гончая услышала доносящиеся оттуда возбужденные голоса. Самый громкий голос принадлежал женщине.

– Придет, придет тьма! И падет на ваши головы!

Затем последовал хлесткий удар, и женский крик оборвался.

Стремительно преодолев последние метры до границы, Гончая увидела возведенный на путях полукруглый барьер, сложенный из мешков, набитых каменистой землей, а за ним – пограничников в форме штурмовиков Рейха.

Двое из них держали под руки потерявшую сознание немолодую женщину в разорванной одежде. Рядом стоял разъяренный офицер, руки его дрожали от злости. Еще трое пограничников расположились возле установленной на краю платформы большой армейской палатки и внимательно следили оттуда за своим командиром. Обычная смена на пограничном посту состояла из трех человек, сейчас их оказалось в два раза больше.

По знаку офицера держащие женщину штурмовики швырнули ее обмякшее тело на противоположную стену туннеля и вскинули автоматы. От тряски или удара женщина пришла в себя, открыла глаза и подняла голову.

– Зверь уже здесь! – прошептали ее разбитые губы. – Я слышу его дыхание! Слышу, как он выбирается из-под земли!

Голос женщины становился все громче, словно эти слова придавали ей сил. Гончая почувствовала, как по телу пробежал озноб. Нечто подобное происходило и со штурмовиками. Направленные на жертву автоматы задрожали, а сами солдаты попятились назад.

– Молчать! Заткнись, ведьма! – во все горло заорал офицер, но заглушить голос женщины ему не удалось.

– Восстанет Зверь из вечного мрака, из адских глубин! И великая тьма окутает землю!

Что-то прикоснулось сзади к руке Гончей, но это оказался всего лишь подошедший поближе Самокат, за спиной которого маячил Башка.

– Огонь! Огонь! Пристрелите ее! – продолжал кричать офицер.

Но пограничники не стреляли. Их сведенные судорогой пальцы плясали на спусковых крючках, не в силах нажать на спуск. А по туннелю катился набравший нечеловеческую силу голос.

– И бледные черви будут грызть разлагающиеся трупы!

Женщина отделилась от стены, расправила плечи и двинулась на пограничников, и те, подавшись назад, сами отпрянули от нее. Гончая тоже почувствовала непреодолимое желание бежать прочь, неважно куда, главное – отсюда, от этого голоса. Но тут офицер выдернул из кобуры пистолет и открыл огонь.

Бах! Бах! Бах!

Когда он сделал первый выстрел, их разделяло не более четырех метров. Всего четыре метра! Промахнуться на таком расстоянии просто невозможно. Но женщина продолжала двигаться. Она даже не пошатнулась!

– Зверь уже здесь!

В какой-то момент Гончей показалось, что голос не принадлежит женщине. Она лишь открывает рот в такт словам.

Бах! Бах!

– Я слышу его дыхание!

Бах! Бах!

Гончая мысленно считала выстрелы, с ужасом думая, что произойдет, когда в пистолете офицера закончатся патроны, и приближающаяся к нему женщина (ведьма!) коснется его своей рукой.

– Слышу…

Бах!

Магазин опустел, затвор застыл в заднем положении, но последняя выпущенная офицером пуля, скорее всего, случайно угодила женщине в шею, перебив гортань.

Вместо слов из простреленного горла вырвалось облачко кровавого пара, она пошатнулась, но не упала, а мягко, словно бы нехотя, опустилась на рельсы. Вот тогда пограничников отпустило странное оцепенение, и они принялись в ярости поливать свинцом уже неподвижное тело. Прикончивший женщину офицер машинально снял пистолет с затворной задержки и тоже несколько раз яростно нажал на спуск, но еще ни одно оружие не выстрелило, не будучи заряженным. Зато пограничники продолжили пальбу, пока их автоматы не захлебнулись. Тогда они принялись менять пустые рожки, а офицер наконец оторвал взгляд от изрешеченного женского тела и изумленно уставился на подошедших к посту людей.

* * *

Теперь Гончая могла как следует рассмотреть командира пограничного наряда. Нет, лицом к лицу она с ним прежде не встречалась. И с остальными бойцами тоже. Значит, ни офицер, ни его подчиненные не смогут ее опознать. Убедившись в этом, Гончая перевела взгляд на своих спутников.

Разыгравшаяся на блокпосту жуткая сцена привела контрабандистов в смятение. Причем Гончая была абсолютно уверена, что их испугало не столько убийство женщины, сколько ее мрачные пророчества. Им надо было переждать в туннеле, пока пограничники придут в себя, а не соваться на блокпост в гущу событий. Но Гончая слишком поздно осознала допущенную ошибку, когда изменить что-либо стало невозможно.

– Стоять на месте! Кто такие?! – грозно спросил офицер. И пять автоматных стволов, одновременно нацелившихся на путников, лишь подтвердили реальную угрозу в его голосе.

– Челноки с Китай-города… на Баррикадную, вот, идем, – залепетал Самокат.

– Полноценные люди, – с достоинством ответил Башка.

Гончая решила, что из всех вариантов ответа опытный контрабандист выбрал лучший. В обычных обстоятельствах такой ответ подействовал бы на пограничников отрезвляюще. Но пережитый ими страх и опьянение от недавно пролитой крови были еще слишком сильны.

– Проверим, какие вы полноценные, – тяжело дыша, произнес офицер и внезапно сорвался на крик. – Личный досмотр! Раздевайтесь! Живо!

– Да зачем же? Вот, у нас и документ есть, с печатью, как положено. Все проверки пройдены, – попытался урезонить командира Башка.

В его руках действительно появилась какая-то бумага с печатью Рейха, но прежде чем офицер открыл рот, Гончая уже поняла, что никакие бумаги с печатями тут не подействуют. Он отмахнулся от протянутой бумажки и снова схватился за пистолет.

– Молчать, тварь! Снимай одежду! И вы тоже!

Ствол пистолета по очереди нацелился в грудь Самоката и Гончей. Магазин восьмизарядного «макарова» был пуст – офицер так и не перезарядил его. А вот его подчиненные не забыли это сделать и сейчас разглядывали трех чужаков сквозь прицелы снаряженных автоматов, взяв их на изготовку.

– Эй-эй, чего вы? Ладно, раз так, – испуганно пробормотал Самокат и принялся расстегивать свой армейский бушлат.