Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди

– Что нового?

– Ничего особенно нового сказать не могу. Я отбыл вскоре после вас. Но, наверное, царь так напился, что не стоял на ногах. Думаю, его помыли и уложили спать.

– Думаешь, он вышлет за нами погоню?

– Зачем?

– Он хотел убить меня.

– Он просто напился. А как только проснется, сразу спросит: «Где Александр?»

– Не знаю. Мы много наговорили друг другу. Это трудно забыть обоим. И даже если отец захочет забыть это, всегда найдется кто-нибудь, чтобы тут же напомнить.

– Все может быть.

– Ты сказал Евмену про собаку?

– Первым же делом.

– Бедный Перитас. Ему будет плохо без меня: он подумает, что я его бросил.

– Не только ему будет без тебя плохо, Александр. Я бы тоже не вынес твоего отсутствия – потому и решил отправиться за тобой.

Они пришпорили коней и догнали Олимпиаду.

– Приветствую мою царицу, – сказал Гефестион.

– Здравствуй, мой мальчик, – ответила Олимпиада.

И они вместе продолжили путь.

– Где Александр?

Филипп только что вылез из ванны, и женщины растирали ему плечи и спину льняным полотенцем.

Подошел адъютант:

– Его нет, государь.

– Вижу, что нет. Надо позвать.

– Я хотел сказать, что он уехал.

– Уехал? Куда?

– Никто не знает, государь.

– А! – крикнул Филипп, швырнув на пол простыню, и, голый, начал широкими шагами расхаживать по комнате. – Я хочу, чтобы он сейчас же попросил у меня прощения за свои слова! Он выставил меня посмешищем перед гостями и женой. Разыщите его и немедленно приведите ко мне! Я разобью ему морду в кровь, я изобью его до…

Адъютант побледнел и стоял, ничего не говоря.

– Ты слушаешь меня, ради Зевса?

– Я слушаю тебя, государь, но Александр отбыл вскоре после того, как вышел из пиршественного зала, а ты был слишком… слишком не расположен принимать меры в отношении…

– Ты хочешь сказать, что я слишком напился, чтобы отдавать приказы? – заорал ему в лицо Филипп.

– В действительности, государь, ты не приказывал, и…

– Позовите царицу! Быстро!

– Которую, государь? – спросил адъютант в еще большем смущении.

– Которую, несчастный? На что мне эта девчонка? Позови мне царицу, быстро!

– Царица Олимпиада отбыла вместе с Александром, государь.

Ругань монарха была слышна даже в караульном помещении в глубине двора. Чуть погодя по лестнице сбежал царский адъютант, раздавая приказы всем, кто попадался на пути. Попавшиеся вскакивали на коней и в полный карьер отбывали во всех направлениях.

В этот день одна за другой прибывали иностранные делегации, и Филиппу пришлось принимать их, приветствовать и благодарить за роскошные свадебные подарки. Эти обязанности заняли все утро и день.

К вечеру царь устал как собака и пребывал в отвратительном настроении. И дело было не только в неделе праздников и пиршеств, но и в чувстве одиночества – впервые оно навалилось на него так тяжко.

Он отправил Эвридику спать, а сам поднялся на крышу и в свете луны долго ходил туда-сюда по обширной террасе. Вдруг в западном крыле дворца послышался настойчивый лай, а потом нескончаемый захлебывающийся вой.

Перитас понял, что Александра нет, и выражал луне свое отчаяние.

Глава 30

Через неделю трое беглецов добрались до Эпира и явились к царю Александру.

Молодой монарх уже знал обо всем случившемся, так как его осведомители пользовались эффективной системой срочной передачи сообщений и им не приходилось пробираться окольными путями.

Царь лично вышел встретить гостей, долго и тепло обнимал старшую сестру и племянника, а под конец и Гефестиона, с которым успел довольно хорошо познакомиться, когда гостил при дворе Филиппа в Пелле.

В этот вечер они спали в охотничьем домике, а через пару дней утром с почетным эскортом отправились в царскую резиденцию в Бутроте. Приморский город был мифическим сердцем маленького царства Эпир. Согласно легенде, там родился Пирр, сын Ахилла, приведший с собой в рабство вдову Гектора Андромаху и троянского прорицателя Гелена. Пирр сделал Андромаху своей наложницей, а потом передал ее Гелену. Как от первого, так и от второго союза родились дети, которые поженились между собой и дали начало царской династии.

Таким образом, со стороны матери Александр Македонский происходил как от величайшего из греческих героев, так и от рода Приама, правившего в Азии. Об этом пели поэты, развлекавшие за ужином царя и его гостей, спокойно проживших у него несколько дней. Но эпирский царь не питал иллюзий: он прекрасно понимал, что скоро следует ждать новых визитов.

Первый последовал однажды утром, на рассвете, когда царь только что встал с постели. Это был всадник из личной охраны Филиппа, с ног до головы покрытый грязью: в последнее время в горах непрерывно шел дождь.

– Царь гневается, – сообщил он, даже не приняв ванну. – Он ожидал, что на следующий день Александр явится с извинениями за оскорбительные слова, которые он произнес перед всеми гостями и царской супругой.

– Мой племянник утверждает, что царь бросился на него с мечом в руке и что Аттал назвал царевича незаконнорожденным. Филипп должен понять, что его сын, в жилах которого течет та же кровь, обладает той же гордостью, тем же достоинством и очень схожим характером.

– Царю не нужны объяснения; он желает, чтобы Александр немедленно явился в Пеллу молить о прощении.

– Насколько я его знаю, он не сделает этого.

– Тогда он должен подумать о последствиях.

Александр спал чутко и услышал стук копыт по булыжной мостовой у караульного помещения. Он вскочил, накинул плащ и услышал слова прибывшего от отца посланника, хотя не видел его самого.

– Какие последствия? – спросил молодой монарх.

– Его друзья, за исключением Евмена, который служит царю секретарем, и Филоты, сына генерала Пармениона, будут отправлены в ссылку как изменники и заговорщики.

– Я поговорю с моим племянником и сообщу тебе ответ.

– Я подожду твоего возвращения, чтобы тут же отправиться обратно.

– Но разве ты не хочешь умыться и поесть? В этом доме гостей всегда принимают с радушием и честью.

– Не могу. И так уже плохая погода задержала меня в пути, – объяснил македонский посланник.

Царь вышел из зала для приемов и в коридоре столкнулся с племянником:

– Слышал?

Александр кивнул.

– Что думаешь делать?

– Я не паду к ногам отца. Аттал меня публично оскорбил, и царю следовало вмешаться, чтобы защитить мое достоинство. Он же вместо этого бросился на меня с мечом.

– Но твои друзья дорого заплатят за это.

– Знаю, и меня это очень мучает. Но у меня нет выбора.

– Это твой окончательный ответ?

– Да.

Царь обнял его:

– Я на твоем месте сделал бы то же самое. Пойду сообщу посланцу Филиппа о твоем ответе.

– Нет, погоди. Я сделаю это