Демонология Сангомара. Удав и гадюка - Д. Дж. Штольц

Вечером, когда снегопад стих и Элегиар теперь укрывал тонкий слой снега, Илла Ралмантон покинул дворец. Советник шел сам, пешком, с выражением мрачного холода на лице, до самого дома. Лишь хромота да медленный нетвердый шаг выдавали, что Илле это дается с трудом.

Ну а Юлиан обводил глазами все вокруг, глядя сквозь, и мечтал лишь о постели. Кажется, что события текущего дня, очень обильные на впечатления, уморили его. Раб чувствовал в голову тяжесть от вороха мыслей, и хотел растечься по своему шерстяному матрацу и забыться сном. Уже на подходе к особняку Юлиан потер запястье о бедро, щупая браслет. Тот почти сросся с рукой, удивительно легкий и едва ощутимый. И сейчас, как и время от времени, браслет напомнил о себе легкой дрожью, которая растеклась по телу назойливым и гадким чувством беспокойства, отдала в голову тонкой свирелью. Юлиан остервенело зачесал руку.

В особняке уже ждала Сапфо. В мягком свете гостиной суккуб показалась Юлиану точеной статуэткой из золота. Золото было на ней везде: и меж рогов в виде цепочек, и в ушах; благородный металл укрывал женскую шею широкой лентой, прятался в волосах сложными заколками, и спускался ниже, где был поясом, браслетами на ногах и даже шнурочками в сапожках. Алый платок из атласа соскользнул по каштановым локонам на плечи, созданные для поцелуев. И вот в таком виде, обольстительная и страстная, Сапфо посмотрела на старика Иллу большими глазами, выразительными и будто подернутыми слезой, как у добродушного теленка.

В Юлиане невольно забурлило желание, накрыло с головой, и он слишком долго смотрел на Сапфо жадным взглядом. Это заметил Тамар, и, с трудом оторвавшись от суккуба, раб столкнулся с рыбьим взглядом стражника. И прочел в нем угрозу: немую, но явную. Больше Юлиан не поднимал глаз на обворожительную Сапфо и поглядывал на нее лишь искоса и вскользь.

Весь вечер Сапфо просидела рядом с кашляющим Иллой. Перед Советником стояла чаша с цитрусами, смягчая своим сладким запахом горесть лекарств. Илла Ралмантон любил аромат апельсинов — это Юлиан уже понял за те полгода, когда драл сорняки между цитрусовыми деревьями. Пока Сапфо гладила старика по волосам, лекарь обмывал гнойные раны и черные язвы густопахнущими теплыми отварами и накладывал сверху мази с повязками. «Белая Роза» растоптала все здоровье и былую красоту этого некогда сильного крепкого мужчины.

Юлиан за свою жизнь уже успел повидать убогих и увечных, и потому вид полуразложившегося тела, поддерживаемого в состоянии жизни лишь благодаря магии и целительству, его не тронул. Однако, раб все-таки невольно поразился воле старика. Упорство Иллы и его желание жить, ходить и быть свободным, как показалось Юлиану, и стало главным лекарством Советника. Любой другой бы уже зачах в постели, сгнил, не желая влачить жалкое существование, но Илла Ралмантон поднялся и пошел дальше, пусть и хромая.

— Ах, мой любимый господин, вы разрешите мне сегодня побыть с Вами ночью? — прошептала сладострастно и чуть хрипло на ухо старику Сапфо.

— Нет, — коротко ответил Илла и все же прикрыл глаза от удовольствия, когда Сапфо поцеловала его в шею.

Чуть позже куртизанка накинула на плечи теплый плащ и растворилась за порогом в окружении охраны, что неотступно следовала за ней и следила за каждым шагом. Илла остался в гостиной, слушая музыканта с флейтой. Как обычно, молчаливая прислуга проверила гостя на наличие яда или оружия и уселась в соседних комнатах. Рядом с Советником, чуть позади, стояли два его личных головореза, время от времени подрагивая очертаниями тела.

Ну а Юлиан, пользуясь случаем, рассматривал Тамара и Латхуса. Ни одной эмоции, ни одного следа промелькнувшей мысли не было на их лицах — немые, преданные и словно неживые.

Этих подопечных культа Раума, бога убийств и хитрости, с детства растили лишь с одной задачей — служить. С пеленок над младенцами стояли шептуны. На протяжении всего сна они безостановочно произносили заклинание исчезновения. Дети росли с этими словами Хор’Афа в голове — слова звучали во время жестоких тренировок, обеда, сна и близости. И благодаря этой дрессировке, в буквальном смысле, они могли без произнесения заклинания вслух осуществлять его мысленно и молниеносно. Услуги такой могущественной гильдии, как культ Раума, стоили очень дорого, а уж само приобретение такого охранника, что будет вернее пса служить хозяину, обходилось в немыслимые суммы.

Именно такие наемники были подосланы тридцать один год назад в Брасо-Дэнто.

Когда луна пряталась за черными облаками, в сопровождении небольшой свиты к особняку подошел посол в золотой маске сприггана. Дигоро и Габелий, мужчины в уже преклонном возрасте, радостно вскочили со стульев. Раньше пришел — раньше уйдет! И тогда старики, наконец-то, смогут нормально выспаться. Юлиан под руководством веномансера осмотрел Дзабанайю Мо’Радшу, и только после этого Илла и посол исчезли в малой гостиной на втором этаже. Перед этим Илла, к счастью слуг, отпустил веномансеров и мага в спальню.

Раздевшись, Юлиан упал на шерстяной матрац, что встретил его объятиями. Раб, складывая в стопку свой костюм, прислушался к гостиной. Однако, к своему изумлению, он не услышал ни звука из комнаты, в которой ранее разговаривал с Иллой. В это время Габелий сидел на кровати, жевал сырную лепешку и почесывал бороду, выискивая спрятавшиеся в седых космах крошки. Ну а Дигоро мрачно зыркал из-под наехавших на переносицу бровей на Юлиана. Почти сразу же в спальню после стука зашел слуга, который подготовил второй комплект одежды нормальной длины.

— А… кхм… гостиная зачарованная что ли? — тихонько спросил у чавкающего Габелия раб, прикладывая к ноге шаровары, чтобы удостовериться в том, что эти будут не до икр.

— Ага, — кивнул маг в годах и в теле. — Она всегда под щитом из-за артефактов с Байвы, и хозяин проводит там самые важные разговоры.

— В последнее время этих важных разговоров стало много, — заметил Дигоро, отвлекшись от лицезрения своего молодого соперника.

— Ну так… Все хотят заручиться поддержкой нашего хозяина.

— Да не в этом дело, — поморщился Дигоро и, надев рубаху на тощее старое тело, укрылся одеялом. — Там во дворце уже все давно решили, но зреет что-то великое.

— Ну война, да. Поди-ка, кончается Эра Процветания и грядет война.

Весьма простодушный Габелий последовал примеру своего напарника и натянул теплое одеяло до широкого подбородка.

— Не в войне дело. Ладно, все равно скоро узнаем, — Дигоро сначала развернулся лицом к стене, а затем вспомнил что-то и привстал, обратился к Юлиану. — И не перечь мне больше.

— Я вам не перечил.

— А кто мне сказки про леоблийю рассказывал? — веномансер нахмурился. — Я служу хозяину больше тридцати лет, а ты смеешь отвергать мой опыт в первый же день!

— Я не отвергал, я привел факты. Леоблийя имеет запах. Слабый, но имеет.

— Под твоими словами нет ни одного доказательства.

— Был бы яд, я бы вам доказал.

— Но его здесь не может быть, и ты это понимаешь. Твои слова — пусты, а ты, как я понял, любитель разводить антимонию. Думай, перед тем как сказать что-либо.