Русские были и небылицы - Игорь Кузнецов

Один богатый мужик понес деньги хоронить в лес, набрал корчажку. А в лесу ходил один бедный человек хотел себе дровишек собрать. А богатый думает, что там никого нету. Он принес их хоронить туда, вырыл ямку и давай заклинать:

– На сто голов людиных…

А бедный стоит за кустом и говорит:

– На сто голов куриных…

Бедный опять другой раз говорит, до трех раз так-то. А богатый мужик думает: «Знать, это мой хозяин-доможил!»

– Ну, пусть, – говорит, – по-твоему будет.

А себе думает: «Откуда им взяться-то, курам-то, здесь?»

Бедный взял принес пенек, положил на это место и давай им головы рубить, курам-то. Схватил, выкопал эти деньги, все пораздал и себе немного оставил.

Пошел этот самый чародей, какой деньги-то заклинал, а их там нету. Взял он да на этом месте и удавился.

В горе одной деревни открылся клад. И крестьяне всем миром собрались взять его.

Подошли к месту, где был клад, и кто только подходил к входу клада, того невидимой силой отбрасывало назад.

У входа сидел человек и держал в руках обнаженный меч. Был он телом черный, с лохматой головой и рогами, ни слова никому не говорил и даже не обращал внимания на общество.

Тогда один смельчак из толпы хотел силой пройти через вход за кладом. Он бросился, но тут же поражен был мечом караулившего черта со словами, сказанными всему миру:

– Не вам клад принадлежит, и вам нечего ходить сюда!

С тех пор народ не ходил за кладом.

Говорят, что этот клад был заклят на пятьсот лет и достался какому-то пьянице.

Дело это было очень давно. Жил у нас в Пойме, на улице Свищевке, старичок один, любитель рыбу ловить. Все хотелось ему половить рыбки в одном удобном для этого месте на Вороне. Версты четыре пониже Пойма. Место это называется Городище. Хотя про это место нехороший слух ходил, все же решился он туда отправиться, думает: «Кто меня тронет, я старик, ничего у меня нет. А уж если и случится что, так, знать, быть по тому. Я свой век отжил».

Собрался он и пошел в это самое Городище. Идет он лесом, напал на тропочку и ударился по этой тропочке. Лес тут дикий, густой. Из лесу, ему навстречу, выходит человек пожилой, весь вооруженный. Остановил он старика, стал его спрашивать:

– Далеко ль, дед, идешь?

Старик отвечает:

– Иду рыбки половить.

– А что у тебя с собой есть из съестного?

– Ничего у меня нету, я человек бедный. Вот есть краюшечка хлебца, захватил с собой, поесть годится.

– Давай сюда. А в кошеле у тебя что?

– Лук зеленый.

– Дай лучку перышко.

Отдал ему старик хлеб и луку дал. Этот вооруженный человек зовет его:

– Теперь пойдем со мной.

И повел его с поляны в сторону, в лес, в самую глушь. Вышли на поляну. Вооруженный отмерил от одного дерева сколько-то шагов, вынимает из ножен саблю. Старик думает: «Вот и конец мне пришел». А тот обчертил саблей на земле круг небольшой, снял дерн, а под ним что-то берестой покрыто. Поднял бересту – а там котел полон золота.

Говорит он старику:

– За твою хлеб-соль я с тобой расплачусь, бери золота, сколько тебе надо. Мы бедных людей не обижаем.

Старик хотел было взять, да раздумал: «Как бы не ошибиться – возьмешь много, пожалуй, осерчает». И говорит:

– Не могу я своей рукой взять. Дай сам, сколь твоей милости угодно будет.

Вооруженный говорит:

– Подставляй кошель!

И насыпал ему золота.

– А теперь, – говорит, – иди домой да про то не болтай.

Старик ушел домой. И долго об этой встрече никому не сказывал. А потом как-то проболтался – стало это известно. И вот на это место сколько народу ходило, все там рыли, золото искали. Нашли ли, нет ли, кто их знает. А у старика этого золото-то оказалось – то семья больно бедно жила, то вдруг стариковы сыновья богатеть начали, дом хороший поставили, дело завели, торговать стали.

Разговор такой шел, что этот вооруженный человек от Пугачева был тут оставлен золото караулить. А может, он где в других местах жил да проверить пришел, цело ли тут золото. Или он его с собой взял. Только с тех пор, сколько в этом лесу людей перебывало, и никто этого вооруженного человека не видал.

Рассказывают, что в здешних, когда-то громадных, непроходимых лесах жило много разбойников. Разбойники эти, грабя и убивая народ, накопляли громадные богатства и по своем исчезновении будто бы оставили клады, зарытые в земле. Таких кладов насчитывают четыре и даже указывают места, где они скрыты.

Так, по словам одного крестьянина деревни Кустовой, Александра Киприянова, шестидесяти лет, в ста саженях от озера Иванова, находящегося в пятнадцати верстах от погоста на юго-восток, на том месте, где стояла пономарёва избушка, было станище разбойников.

Разбойники часто нападали на людей и грабили их, но через несколько времени попали в руки полиции, их связали и отправили в Сибирь. Когда их вели по деревням, они будто бы кричали:

– Ну, большешала и малошала, отыскивайте наше богатство, мы его зарыли в болоте под кривой березой и покрыли верхней половиной жернова, а скрыли мы столько богатства, что в сто лет не прожить обеим волостям вместе!..

Искать кривую березу и доставать клад никто из жителей не пытался.

Второй клад находится около деревни Куршаково, отстоящей в двухстах саженях от Шенкурского тракта, под одной из столетних сосен, растущих здесь. У сосны, под которой находится клад, в корень вбит большой гвоздь.

Третий клад находится в двадцати саженях от церковной ограды под сосной, называемой Никольской – название сосна получила от явившейся на ней иконы Николая Чудотворца. Сосна эта считается священной, и никто из жителей не дерзает не только срубить ее, но даже сломать ветку. Она громадной толщины, около одного с половиной аршина в диаметре, кверху двойная.

Половина ее лет десять тому назад посохла, а года три тому назад во время сильной бури часть посохшей половины снесло ветром на землю. Упавшие сучья крестьянами старательно собраны и сложены в кучу у самой сосны. На этой сосне, уверяют крестьяне, видели несколько раз зажженную свечу.

Четвертый клад находится за полями деревни Сидоровской…

К кладам и местам, около которых они скрыты, крестьяне чувствуют какой-то суеверный страх. До сих пор все клады остаются целы, потому что никто не нашел в ночь на Иванов день цветка папоротника, без которого, по словам крестьян, никакими судьбами клада не добудешь.