Мистика - Тамара Шатохина

   Нет, я не была довольна, потому что в такое простое и … вот!  В такое избитое объяснение  просто не поверила.  Все эти экстрасенсы в телевизоре…  я не верила в действенность случайно вырвавшегося  проклятия, в такую его силу  и мощь, которые перечеркивали  все природные законы.

   Меня будто отбросило на целую жизнь назад.  Давило  и клонило к земле… образно, конечно, но точно что-то стало не так.  Непонятно...  Ваня стал живее и понятнее для меня, я ведь и хотела этого – узнать о нем как можно больше.  Знала и раньше, что у него, как и у Беркутова, было свое прошлое.  Но сейчас оно казалось каким-то мутным, оставляющим место для сомнений – в озвученной бабой Маней версии.

   Могла влюбленная девица кинуться ему на шею?  Тихо любила издали, а когда поняла, что он может не вернуться с войны, решила проститься?  А может и не решала – само получилось на эмоциях. Не знаю, девицы бывают разные.  Но жена и дети?

   Как же - некому ждать тебя, Ванечка?   Даже если жена дурная, то она все равно есть. И дети у вас, оказывается,  были.  Какая же я тогда твоя, как я могла быть под тебя, женатого, сделана?

   Так тяжело мне не было со времен обезьянника. Тогда я несколько часов была уверена, что убила человека и дальше частью моей жизни станет тюрьма.  Но сейчас что-то надломилось внутри гораздо сильнее –  очень уж  качественно и основательно.

    Глаза иначе смотрели на село, которое не стало хуже, но  интересным для меня быть перестало.  Уши иначе слышали – птичье щебетание совершенно не радовало.   Тяжело поднялась с травы, не представляя себе – что мне делать дальше?  И есть ли смысл  это что-то делать?

-  Алена! – окликнули меня, и я узнала голос Голубева.

-  Не пообедаете с нами?  Я сготовил плов со свининой и жгучим перцем.

   Я мотнула головой, отказываясь, но потом в голову пришла мысль – нужно закрывать здесь все вопросы, рубить хвосты, что называется.  А значит…

-  Саша, когда освободитесь, скажете?  Я собираюсь уезжать  отсюда, хочу показать, где водится рыба.  На вашей машине можно подъехать почти к самому ставку, останется только спуститься вниз с холма.

-  Алена,  у вас что-то случилось… опять? – осторожно интересовался Голубев.  Забавно он  выглядел  -  высоченный и рыжий,  в широких шортах и  цветастом фартуке, и в кепке козырьком назад – вместо поварского колпака.

   Не было сил и желания улыбаться и убеждать его, что все в порядке.  Просто пожала  плечами.  А я знаю – что случилось?  Придавило вот и продолжает давить, мешает дышать нормально.

-  Обязательно скажу, - пообещал Голубев, не дождавшись ответа.

-  Ну и хорошо, -  закончила я разговор и стала спускаться к дому  прямо по склону.  Ползла, как  улитка,  страдала, споткнулась пару раз,  ругнулась, прикрыв рот ладонью…  очнулась и подумала -  да какого вообще?  Что я, как маленькая?  Узнать, правда все это или нет - все равно не узнаю, зато  измотаю себя в конец.  А  стоит он того?  Может, плюнуть и забыть?  Ага...

-  Мария Львовна!  А что у нас будет на ужин? – дружелюбно поинтересовалась я, стараясь гнать дурные мысли.

-  Я уж думала – ты в слезах утонула, -  печально улыбалась моя хозяйка, - так боялась говорить тебе, так тряслася… - скривилась она, собираясь заплакать, очевидно.

-  Ну что вы? –  удивилась я, - дети это здорово!  Это просто замечательно - значит, он может их иметь.  А  Ване я  верю - слепо и глухо верю.  Может, потому что верить больше не в кого. Знаете, словами  можно соврать, но есть еще выражение лица,  язык тела, его взгляды... -  прикрыла я глаза, как довольный кот, и улыбнулась: -   Те же слова… они имеют разную интонацию. Я верю  ему, баб Мань, хочу верить.  Кто-то должен ждать его – он сказал, что кроме меня,  больше  некому. И что  мне делать после этого?  Он хотел вернуться ко мне, я тоже хотела, чтобы он вернулся – полное единодушие.  С остальным потом  разберемся.

-  Дурное дело, Алена, - сердито вытерла она глаза, - дурное дело...

-  Что именно, баб Мань? -  мягко спросила я, чувствуя умиротворение и спокойствие - сама себя убедила.

-  Ждать его - дурное дело, - отрезала она, - совсем ополоумела  - кого ждать? Откуда? Мужика с фронта через  восемь десятков лет?  Жизнь гробить на это?  Ты с ума-то не сходи,  ему уж точно твои жертвы не нужны.

-   Да ладно вам!  До следующей липы только, - беззаботно отмахнулась я, не желая развивать тему: -   Я хотела сказать, что ненадолго съезжу домой, к родным.  Марк и Саша Голубев  помогут вам, если что понадобится.  Постараюсь вернуться до внутренней отделки.  Будем советоваться с вами, мебель  выбирать, потом разожжем камин, наготовим вкусного, молока купим… - вспомнила я вдруг о взятках и подарках… и опять решила не форсировать.  Дозировать  это все как-то нужно, что ли? Ну, побуду еще немного ведьмой,  ничего страшного. Но чудные у них тут дела, Господи...  Пошла-ка я за тяпкой.

   Беркутов  удивил –  опять предстал в новом образе – в темно-синем спортивном костюме с известным логотипом и спортивных тапочках.  Но и не только…   Разогнувшись и упираясь на тяпку, я наблюдала перед этим, как к дому подъезжают сразу две машины и марку одной я точно знала –  живо обсуждали ее когда-то с мужем.  Вернее –  говорили о  предполагаемом многими  сговоре между производителями автомобилей. Так вот – Фольксваген Пассат универсал был, на его взгляд, одной из лучших машин в плане надежности и удобства. Олег говорил, что если бы повезло найти его в хорошем состоянии и выпущенного до нулевых, то он с радостью взял бы  эту машину и в этом его поддержали многие  знакомые.  Я запомнила только то, что там сиденья раскладываются в почти полноценную двуспальную кровать – это удобно при выезде на природу, потому что не нужно ставить палатку.  Остальное о машине, и почему после двухтысячного  качество резко поползло вниз, мне не  вспоминалось.

   Сейчас из нее выходила молодая женщина – светловолосая, полная и очень красивая.  Полнота  шла ей, это был тот самый случай, когда она являлась не излишеством, а особенностью физиологии.  Так называемая  широкая кость, размер  ноги  почти мужской,  крупные кисти рук, длинные волосы, большая грудь, пышные бедра и не только красивое, но еще и необыкновенно милое лицо – чистая славянская красота, в классическом исполнении, если можно так сказать. Как  говорил Олег? Слова пусты?  Ее нужно было видеть.

  Беркутов вышел из второй, уже знакомой мне машины, подхватил девушку под руку и повел ее ко мне.  Как и он,  та  была  в спортивной одежде,  на их лицах – одно и то же приветливое и предвкушающее выражение.  Я ожидала их, не выпуская из рук тяпку – работы осталось на полчаса, и сегодня ее обязательно нужно было доделать.

-  Алена, очень рад вас видеть, - сиял Беркутов улыбкой, - познакомьтесь – это  моя дочь Ольга.

   И моя физиономия расплылась в точно такой же улыбке – здорово!  Какой же он молодец!  Аккуратно отложила орудие труда и показательно покрутила перед ними ладонями.  Простите, мол, но за руку – никак, испачкала. Взять  в деревню  перчатки даже в голову не пришло, хотя  вычистить траур из-под ногтей не проблема.  И молнией - мысль,  потому что- руки... и пальцы тоже - гоню ее.  Не могу - сдыхаю от страшного чувства вины.