Возвращение изгнанника - Раймонд Фейст

— В принципе так оно и есть. Единственное, что имеет значение в твоей жизни, это то, как ты ее проживаешь, и здесь тебе судья только Лимс-Крагма. Она оценит содеянное тобой и решит, кем ты вернешься в следующей жизни. — Посмеиваясь, Самас заметил: —Только с этой богиней встретится каждый человек, раньше или позже. Помоги мне убрать со стола, — попросил он, вставая.

Каспар составил в стопку блюда и миски, а Самас сложил в таз ложки и кружки. Вместе они отнесли все к деревянному чану, в котором стояли ведра с мыльной и чистой водой. Перед тем как начать мыть посуду, страж велел Каспару собрать остатки еды в большую миску, стоящую в углу.

— Мы кормим этим свиней.

— У вас есть свиньи?

— А как же. С другой стороны сада у нас неплохое фермерское хозяйство, — поведал Самас, занявшись в первую очередь кружками: он сначала опускал их в мыльную воду, затем ополаскивал в чистой. — До него, правда, довольно далеко — надо спуститься вниз по склону, до относительно ровной площадки. С нашей фермой мы бы прокормили десятки стражей. Но это неважно. Знай: то, чему учат мирян в храмах, это лишь малая толика правды о богах. То, что, в свою очередь, знают сами церковники, тоже лишь часть всей правды, но уже гораздо большая. Мы, стражи, знаем еще больше, чем церковники, как бы ни обидно прозвучали для них мои слова. И вновь: наше знание о богах тоже далеко не полное. Некоторые богословы утверждают, что и боги не знают всего, только Высший Ум, или верховное божество, ведает все. Эта сущность настолько безгранична и всезнающа, что наши попытки хотя бы понять его природу — лишь жалкие потуги на абстрактное мышление. Также существует мнение, что богов создали сами люди. Что боги выполняют то, чего мы от них ожидаем, и именно поэтому их такое множество. Трудно представить себе существо, которое в одиночку отвечало бы за все происходящее в этой вселенной и в остальных известных и неизвестных нам мирах. Поэтому человек создал богов всевозможных назначений. Не знаю, правда ли это, но то, что у каждого бога есть своя четко определенная роль, совершенно точно. Над всеми менее значимыми богами стояло семь высших.

— Я думал, что их всего пять, — перебил Самаса Каспар.

— Верно, сейчас только пять. Но до Войн Хаоса их было семеро. Один погиб во время тех войн, это была Арх-Индар, богиня добра. Ее гибель немедленно нарушила хрупкое равновесие, сложившееся между высшими силами, поскольку некому стало противостоять богу зла. Имя последнего никогда не называют вслух, ведь даже мысль о нем привлечет к тебе его внимание, и ты сделаешься его приспешником.

— Да, понимаю, это может вызвать определенные проблемы, — сказал Каспар тоном, в котором ясно слышалось недоверие к услышанному. По мнению большинства ученых Триагии, Войны Хаоса — лишь легенда о сотворении мира.

Самас улыбнулся:

— Я вижу, ты мне не веришь, но это неважно. Все равно его имя я не назову. — Он подмигнул. — Потому что я его не знаю. Среди богословов принято называть его Неназываемым.

Каспар усмехнулся:

— Еще не так давно я бы и слушать всего этого не стал, но те времена прошли, за последние годы случилось столько всего… — Он покачал головой. — Говори. Я постараюсь не быть предвзятым.

— Чтобы понять, какой катастрофой стали для мира Войны Хаоса, ты должен уяснить себе, как устроена вселенная. В ней ничего нельзя уничтожить. Это понятно?

Каспар нахмурился.

— Но я видел, как уничтожаются люди и вещи.

— Ты видел, как они трансформируются. — Самас взял в руки полено. — Если я возьму полено и суну его в очаг, что с ним случится?

— Оно сгорит.

— Можно ли сказать, что оно будет уничтожено?

— Да, — ответил Каспар.

— Но это не так! Оно превратится в жар, свет, дым и пепел. Когда умирает человек, его тело разрушается и возвращается в вечный круговорот в природе, как и все остальное. Хороним мы тела или сжигаем их, съедают ли их черви, или они оказываются горкой пепла, они трансформируются, а не исчезают вовсе. Однако ум и душа не умирают вместе с телом, они продолжают жить. То, что мы называем душой, взвешивается, и, если ее сочтут достойной, она помещается на лучшее место на Колесе Жизни, в противном случае — на худшее. Что же происходит с умом?

Каспар признался себе, что наконец заинтригован.

— И что же?

— А вот ум отправляется к богам. Все, что ты испытал и что узнал за свою жизнь, становится частью всеобщего понимания мироустройства. Каждое живое существо возвращает свое сознание богам, а они, в свою очередь, благодаря этому развиваются.

— Ага, кажется, понимаю.

— Хорошо. В какой-то момент между созданием нашей вселенной и Войнами Хаоса произошло нечто ужасное. Вероятно, зачинщиком был Неназываемый, но точно мы не знаем. Этого не знают даже живые боги. Так или иначе, в критический момент, когда вселенная менялась, в небесах разразилась война. Низшие боги восстали против высших, а с ними поднялись и Повелители Драконов, бросив вызов и низшим, и высшим богам. В результате Повелители Драконов были изгнаны из этой вселенной, и вплоть до Войны Врат они обретались в ином измерении.

— Неужели?

— Да, в этом-то и было все дело. Ты же не думал, что войну спровоцировала такая мелочь, как желание цурани завоевать богатый металлом мир, а?

— Честно говоря, я считал, что причина крылась в политике цурани на Келеване.

Самас улыбнулся. Посуда была вымыта, страж вытер руки и жестом пригласил Каспара вернуться за стол.

— Ты, как я посмотрю, человек образованный. Нет, что бы ни думали завоеватели, за нападением стоял Неназываемый. Видишь ли, злу выгоден как предельный хаос, так и предельный порядок. Добро стремится уравновесить две эти противоположности. В условиях тотальной упорядоченности невозможен какой-либо рост; всеобщий хаос — это риск для всех и вся. Как известно, зло по сути своей есть безумие.

— Боюсь, я не совсем тебя понимаю.

Самас посмотрел на Каспара, как учитель на бестолкового ученика.

— Как, тебе и это надо растолковывать?

Герцог повторил:

— Мне непонятен твой последний тезис.

— Ладно. Вот скажи, ты когда-нибудь принял человеку вред просто из желания причинить вред? Или у тебя всегда была причина?

— У меня всегда была причина, — быстро ответил Каспар.

— Ну вот, — сказал Самас, усаживаясь напротив Каспара и наливая себе в кружку воды. — Человек никогда не считает свои поступки злом, что бы там ни думал объект этих поступков. Такова наша природа. И в этом кроется величайший секрет зла. Оно никогда не воспринимается как зло теми, кто его творит.

Каспар сидел, обхватив голову руками.

— Допустим, я совершал поступки, о которых теперь сожалею.

— Значит, с годами ты становишься мудрее. Но в момент, когда ты принимал решения и делал выбор, твои действия казались тебе разумными и обоснованными. — Самас поднял руку, видя, что Каспар готов возразить. — Даже если уже тогда ты не мог назвать их достойными, тем не менее считал их необходимыми. Как говорится, оправдывал средства целью. Я прав?