Тайны острова Пасхи - Андрэ Арманди

Что делают они теперь? В этот час дня мы, обыкновенно утомившись от бесплодных изысканий, возвращались в свой лагерь, в пещеру. Конечно, они теперь соединились вместе, чтобы обезопасить себя от угроз мстительной Корето. Корлевен присоединился, вероятно, к трем остальным, и я в моей беде не имею даже слабой надежды ― знать, что он бродит вокруг моей тюрьмы, разыскивая меня; прошло уже слишком много дней; он, вероятно, отказался от невозможного.

Но что это?..

Взгляд мой, устремленный вверх на гаснущее небо, увидел, как что-то движется... Легкая тень, там, наверху, как будто плавает в аквариуме озера... она подплывает к краю прозрачного конуса... она карабкается на него...

― Эдидея!..

Прекрасные серые глаза приоткрываются и улыбаются мне. Я наклоняю над ними свою голову, чтобы они не увидели то, что происходит наверху...

― Эдидея... не пойдешь ли ты взять свой эльзебиль в храме; мне хотелось бы послушать твое пение.

Нежное лицо озаряется счастьем и радостью.

― О, сейчас иду, ― говорит она, вскакивая с ложа. Пока она карабкается на уродливую статую, тень достигает почти вершины стеклянного кратера...

― Или лучше знаешь что... жди меня в храме, зажги там лампы. Я приду к тебе.

Она удивляется:

― Но почему же не идешь ты вместе со мною?

Тень достигла вершины. Ага, Атитлан, мы теперь сведем с тобою наши счеты!..

― Дай мне только взглянуть, как погаснет небо ― и я приду к тебе. Будь милой, маленький цветочек.

― Иду, ― радостно говорит она. ― Принеси с собой корзину с плодами и питье из сахарного тростника.

Она нажимает глаза из зеленого камня, скользит вниз, статуя поворачивается... была самая пора!

Наверху, на побледневшем небе, черным пятном вырисовывается голова среди зубчатых краев отверстия кратера.

Каким образом Атитлан спустится? Я прижимаюсь в угол, готовый к прыжку, который свалит его с ног. Сейчас увидим, мой милый, так ли крепка твоя голова, как моя.

Тень смотрит через отверстие в грот и на мгновение остается неподвижной. Сверху раздается голос:

― Черт побери! Тут не видно ни зги.

Этот голос!.. Электрический факел вспыхивает наверху, пытаясь осветить своими лучами глубокую пещеру.

― Эге! Да ведь здесь глубоко!

Этот голос, одновременно и спокойный и насмешливый?.. Этот факел? Я говорю вполголоса:

― Корлевен!..

Свет внезапно тухнет. Боже мой!.. Если он уйдет. На этот раз я кричу:

― Корлевен!..

― А, значит, я не ослышался: меня позвали оттуда!

Свет снова вспыхивает.

― Корлевен... это я, Гедик.

Раскат радостных восклицаний потрясает стены грота:

― Тысяча чертей!.. Я же говорил им, что он жив!.. Гедик, мальчик мой, это вы?

― Это я, капитан, говорите тише.

― Ладно! ― говорит мой товарищ. ― Вы в опасности?

― В настоящую минуту ― нет; но это может случиться каждое мгновение. Как смогли вы добраться сюда?

― Очень просто, ― говорит он мне, ― этот островок посередине озера все время мучил меня. Я опустился по веревке с гребня кратера до воды; потом я поплыл ― и вот я здесь. Я явился бы и раньше, но на острове не было достаточно длинной веревки. Пришлось подождать парусника.

― Парусник здесь?

― Уже два дня.

― А где ваши товарищи?..

― Разве вы не слышите, как они орут там, на горе? Эй, замолчите! ― крикнул он наверх, сделав знак, чтобы там замолчали. ― Черт меня возьми, как я рад! ― повторяет он: ― Как спускаются туда к вам?

― Больше нельзя уже спуститься, капитан; цифры переменены.

Я бегло рассказываю ему о проходе в скале, о площадке с каменной плитой.

― Пустое дело, ― решает он, ― у нас есть динамит.

Нет! Я вспоминаю вдруг о тайне Атитлана, который может разрушить пещеры, а теперь я хочу жить, жить, жить!

― Послушайте, Корлевен, есть одно только средство. Через эту дыру вы не можете спуститься, потому что мы не смогли бы подняться обратно...

― Почему? А веревка?

― А сокровище?..

― Сокровище существует?..

― Ну, конечно!

Мне хочется плясать и смеяться.

― Ну тогда ― честь имею поздравить! ― говорит Корлевен.

― Послушайте: вы знаете статую, в нише которой вы когда-то нашли плоды?

― Черт побери!.. Я вижу ее каждый день, но я исполнял вашу просьбу не трогать плодов.

― И хорошо делали, капитан, потому что этими плодами питаюсь я. Ну так вот...

Я озираюсь вокруг. Все спокойно.

― Ну так вот?..

― Ну так вот, устройте засаду и поймайте того, кто каждую ночь берет эти плоды, а потом заставьте его открыть вам двери. Следите за ним, так как он может, по-видимому, всех нас взорвать на воздух.

― Ладно! Буду следить за ним, не бойтесь... Да что же это, они не замолчат там, на горе?

Товарищ мой снова делает им знаки. Вот уже и ночь.

― Если он откажется, то всегда будет время пустить в ход динамит, а за ним все-таки следить внимательно.

― Понял. Это все?

Неужели он сейчас уйдет, этот вновь найденный друг? Чувство одиночества вновь начинает сжимать мне сердце.

― Капитан... простили ли вы меня?

― Простил ли ― за что?

― За... за ночь во время грозы? Искренний взрыв смеха раздается сверху:

― Знаете ли вы, что она добирается до моей шкуры? ― говорит мой товарищ. ― Я расскажу вам про это в другой раз. Ни в чем не нуждаетесь?

― Нет, спасибо... Ах, виноват: нет ли у вас табаку?..

Мешочек с табаком падает к моим ногам; в нем и листки папиросной бумаги.

― Вам придется высушить их. Я забыл этот мешочек в кармане своих панталон, и вот!..

― Спасибо, и... и если вы не найдете подземного прохода, вы снова вернетесь этим путем, капитан?

― Ну еще бы!

Прозрачная тень скользит по стеклу, по воде, как раз в ту минуту, когда на агатовом небе зажигается первая звезда.