Рамзес. Храм миллионов лет - Кристиан Жак

— Это риск… большой риск!

— Эхнатон подвергся гонениям, но не Атон. Ни один закон не запрещает его культ, его почитатели многочисленны и решительны. Эхнатон потерпел неудачу, мы достигнем успеха.

Меба был взволнован, его руки дрожали.

— Я должен подумать.

— Истина воодушевляет! — воскликнула сестра фараона. — Это новый мир, который открывается перед нами, мир, где мы займем свое место!

— Да, несомненно… Я подумаю.

Офир был очень доволен этим разговором. Боязливый и осторожный дипломат, Меба был лишен размаха предводителя. Но он ненавидел Рамзеса и мечтал снова занять свой пост. Неспособный действовать, он, однако, воспользуется этой возможностью, посоветовавшись со своим другом и советчиком Шенаром, человеком, которым хотел управлять Офир. Долент много говорила ему о новом министре иностранных дел, недовольном и завидующем своему брату. Вряд ли что-нибудь изменилось, и Шенар продолжает носить маску, все также желая навредить Рамзесу. Через Мебу маг в конце концов встретится с этой влиятельной личностью и сделает ее своим главным союзником.

После нескончаемого и изнуряющего рабочего дня лодыжка правой ноги, деформированная артритом, распухла и покраснела. Править служебной колесницей стало трудно, стоять на ногах — невыносимо. Единственным удовлетворением служило принятие мер против евреев, которые наконец поняли, что против него было бесполезно бороться. Благодаря связям в фиванских органах правопорядка, поддержке правителя города, можно распоряжаться кирпичниками по своему усмотрению и отводить душу, срывая зло на этих отбросах.

Присутствие мага и его молчаливой спутницы уже начинает стеснять. Конечно, эта странная парочка живет скромно, но их влияние на Долент, пожалуй, чрезмерно, и ее увлечение верой в Атона раздражает. Погружаясь в мистицизм и впитывая слова Офира, как воду из источника, не пренебрегает ли она своим супружеским долгом?

Высокая и чувственная темноволосая женщина ждала его на пороге их особняка.

— Иди принеси мазь, чтобы помассировать меня! — приказал он. — Боль невыносима.

— Ты не слишком изнежен, дорогой?

— Я изнежен? Ты не знаешь всей тяжести моих дней! Общение с этими евреями угнетает меня.

Долент взяла его за руку и отвела в их спальню. Сари разлегся на подушках, жена вымыла ему ноги и наложила мазь на раздутую лодыжку.

— Твой маг все еще здесь?

— Меба посетил его.

— Бывший министр иностранных дел?

— Они хорошо поняли друг друга.

— Меба — последователь Атона? Он же трус!

— У него все еще много связей, его уважают многие знатные люди. Если он согласится помочь Офиру и Лите, мы продвинемся вперед.

— Ты не слишком много важности придаешь этим двоим?

— Сари! Как ты можешь говорить так?

— Ладно, ладно… Я ничего такого не сказал.

— Они — наш единственный шанс снова обрести наш статус. И потом эта вера в Атона, такая прекрасная, такая чистая… Неужели ты не чувствуешь вдохновения в сердце, когда Офир говорит о своей вере?

— Твой муж для тебя менее важен, чем этот ливийский маг?

— Но… Это невозможно сравнивать!

— Он целыми днями наблюдает за тобой, а я наблюдаю за ленивыми евреями. Блондинка и брюнетка под одной крышей… Ему повезло, твоему Офиру!

Долент прекратила массировать больную лодыжку.

— Ты бредишь, Сари! Офир — мудрец и человек молитв. Он уже давно не думает о…

— А ты еще об этом думаешь?

— Ты мне отвратителен!

— Снимай свое платье, дорогая, и продолжай массировать меня. Молитвы! Я смеюсь над ними.

— Ах, я забыла!

— О чем?

— Царский гонец доставил сообщение для тебя.

— Принеси его мне.

Долент испарилась. Боль в лодыжке поутихла. Что еще надо администрации? Несомненно, назначить его на более почетный пост! И на этот раз он избежит общения с евреями.

Высокая темноволосая женщина снова вошла с письмом. Сари распечатал папирус, развернул его и прочел.

Его лицо нахмурилось, губы побелели.

— Плохая новость?

— Меня призывают в Мемфис с подчиненными мне кирпичниками.

— Это… Это чудесно!

— Письмо подписано Моисом, надзирателем царского строительства.

Ни один еврей-кирпичник не пренебрег призывом. Когда письма Моиса дошли до разных поселений, где они работали, всех охватил энтузиазм. Со времени его пребывания в Карнаке репутация Моиса стала известна в разных уголках Египта. Каждый знал, что он защищал своих соплеменников и не прощал никакого угнетения. То, что он был другом Рамзеса, давало ему неоспоримое преимущество; и вот теперь он назначен надзирателем царского строительства! В душах многих зародилась надежда. Возможно, молодой еврей улучшит условия работы и увеличит жалование?

Он сам не ожидал такого успеха. Несколько вождей кланов возражали, но приказы фараона не обсуждаются, так что они подчинились Моису, который прибыл в палаточный лагерь, разбитый на севере Мемфиса, чтобы проверить, насколько все пригодно для жизни работников.

Сари преградил ему проход.

— Зачем ты призвал всех своих сюда?

— Ты скоро узнаешь об этом.

— Я не еврей!

— Здесь есть множество начальников-египтян.

— Ты забываешь, что моя жена — сестра царя?

— А я надзиратель над его строительством. Другими словами, ты должен мне подчиняться.

Сари кусал губы.

— Мое стадо евреев недисциплинированно. У меня появилась привычка пускать в ход палку, и я не собираюсь отказываться от этого.

— При хорошем употреблении палка открывает ухо на спине, в случае несправедливости бьют того, кто пустил ее в ход. Я сам этим займусь.

— Твое высокомерие меня не пугает.

— Будь осторожней, Сари, я могу сместить тебя. Не получится ли из тебя хороший кирпичник?

— Ты никогда не осмелишься…

— Рамзес снабдил меня всей полнотой власти. Помни об этом.

Моис отодвинул Сари, оставшегося стоять на месте.

Это возвращение в Мемфис, которому так радовалась Долент, могло стать адом. Хотя фараон и был официально извещен о прибытии своей старшей сестры, сопровождающей мужа, но Рамзес не отреагировал. Пару разместили в особняке средних размеров, где жили маг Офир и Лита, представленные как слуги. Трио, несмотря на явное неодобрение Сари, решило возобновить в Мемфисе действия, начатые в Фивах. За счет множества иноземцев, живущих в экономической столице страны, здесь распространение религии Атона будет гораздо легче, чем на Юге, более традиционном и враждебном к религиозным переменам. Долент видела в этом счастливое предзнаменование для их предприятия.