Уступи соблазну - Стефани Лоуренс

— Потому.

Взглянув в его янтарные глаза, Мэдлин поняла, что не существует какого-то достойного ответа — того, который он согласился бы принять.

Когда они сделали еще один круг по двору, она обнаружила, что больше, чем когда-либо, наслаждается радостями праздника и его атмосферой. Товары, выставленные в палатках и на длинных стеллажах, были красивыми и привлекательными, продукты, разложенные на различных прилавках, соблазнительными. Мэдлин купила кружево, две пары перчаток и длинный моток ленты. Кружево и ленту она рассовала по карманам прогулочного платья цвета зеленого яблока, а для ее перчаток Джарвис услужливо предложил карман своего жакета.

Часы летели; время от времени кто-либо из членов комитета требовал их к себе, чтобы Джарвис мог объявить победителей и вручить призы участникам различных состязаний. Причем соревнование за самый лучший местный эль ему явно понравилось больше всех остальных.

В середине дня все перекусывали традиционной местной едой — сладкими пирожками, пирогами с мясом и сандвичами, — предоставленной местными булочниками и пирожниками вместе с хозяевами таверн, которые установили навесы и скамьи, чтобы обслуживать проголодавшихся участников праздника. Мэдлин сидела на освещенной солнцем скамье рядом с Джарвисом и проворно поглощала пироге мясом, пока он уничтожал три сладких пирожка. В ответ на его вопрос она должна была признаться, что на самом деле получает удовольствие Мэдлин раньше никогда не чувствовала себя так свободно ни на одном из праздников.

Было ли это воздействие теплого солнца, или облегчение от того, что все идет так гладко, или явное ощущение того, что люди вокруг так искренне радуются такому простому удовольствию, как этот праздник, но Мэдлин вдруг показалось, что она смотрит на мир — знакомый, но другой мир — сквозь розовые очки.

Праздник лета 1816 года имел на полуострове колоссальный успех. Позже в тот же вечер, вместе с Мюриэль и братьями возвращаясь в экипаже обратно в замок на праздничный обед, который Сибил устраивала для членов комитета и их семей, Мэдлин вспоминала прошедший день.

В строгой тайне от всех, кроме служащих замка, Джарвис устроил ошеломляющее, феерическое завершение праздника — троекратный салют из больших орудий, которые долгие военные годы стояли на постаментах вдоль обращенной к морю стены замка, продолжая сторожить бухту. Пригласив мистера Мейпла и таща за собой Мэдлин, как он делал весь этот день, Джарвис поднялся на парадное крыльцо замка, попросил внимания у людей, все еще заполнявших передний двор, поблагодарил их, а затем отдал распоряжение произвести салют в честь всех участников праздника.

Первый выстрел потряс толпу, но еще до того, как замерло эхо, люди стали бурно приветствовать друг друга, кричать и аплодировать, а дети бросились на бастионы, чтобы увидеть следующий залп.

Мэдлин с улыбкой вспоминала те минуты — неповторимое окончание великолепного дня.

Их экипаж был последним, который подъехал и остановился перед лестницей замка. Служащие замка и многие местные добровольцы быстро и успешно расчищали двор, чтобы привести его в обычное состояние, а тускнеющий свет скрывал разорение, постигшее лужайки и бастионы.

Обед прошел прекрасно; Мэдлин нисколько не была удивлена, что ее место оказалось рядом с Джарвисом. Честно говоря, не было никого другого, кто имел бы больше прав сидеть там.

После приятной трапезы, во время которой официальность уступила место менее строгим правилам, обычно царящим на семейных приемах, джентльмены решили подняться вместе с дамами и перейти с ними в гостиную, чтобы продолжить обмениваться различными историями и анекдотами, услышанными за этот день.

Перейдя в гостиную, они пробыли там не более десяти минут, когда Мюриэль коснулась локтя Мэдлин.

— Нет, не вставай, — тихо заговорила Мюриэль, наклонившись к Мэдлин, которая, расслабившись, сидела в огромном кресле, — ты весь день была на ногах, как и мальчики. — Она кивком указала туда, где все трое, сидя на скамейке, клевали носами и делали героические усилия, чтобы не уснуть, так же как и сестры Джарвиса, девочки Катерхемов и младший сын Джулиардов. — Я заберу нашу компанию домой — я и сама не прочь уехать, но ты должна еще ненадолго остаться. Я уверена, — взглянув туда, где в широком кресле сидел Джарвис, она не дала Мэдлин возможности возразить, — его сиятельство с удовольствием позже отвезет тебя домой. Тебе нет необходимости лишать себя этого вечера. Ты заслужила немного удовольствия.

— Да, но…

Почувствовав, что застигнута врасплох, Мэдлин посмотрела на Джарвиса и обнаружила, что он улыбается Мюриэль — улыбается очень любезно.

Он встал и отвесил поклон.

— Я доставлю Мэдлин в Треливер-Парк на своей двуколке, как только закончится вечер.

Луна, тусклая и бледная, затянутая высокими облаками, светила урывками, но все же проливала достаточно света, чтобы Мэдлин, откинувшись назад на сиденье двуколки, могла разглядывать профиль Джарвиса, под ритмичный стук колес по плотно утрамбованной дорожке размышляя о том, что на фоне темной поверхности моря он напоминает изображение на римской монете.

В течение одного дня Мэдлин исполняла роль графини Джарвиса, но она не думала, что не сможет представить себе леди, способную занять это место. Однако ее мозг оставался пустым, безнадежно пустым, и как бы ни старалась Мэдлин сосредоточиться и вызвать в воображении… она уже не могла найти ни одну местную леди соответствующего возраста, подходящего происхождения и, помимо всего остального, способную удержать интерес Джарвиса.

Джарвис придержал вороных, тем самым вернув Мэдлин к действительности. Теперь двуколка двигалась черепашьим шагом, и Мэдлин, взглянув вокруг, поняла, что он свернул на тропинку, ведущую к сараю для лодок. Всего секунда ушла у нее на то, чтобы задать вопрос своим собственным желаниям, и Мэдлин сочла вполне нормальным, что Джарвис, взяв ее за руку, помог спуститься и повел внутрь, а потом вверх по лестнице. В третий раз она была с ним здесь, в его личной обители, и была немного удивлена, как спокойно и уверенно себя чувствовала — безмятежно и уютно, — когда он подвел ее к тахте, а потом, повернув к себе, заключил в объятия.

Через несколько часов, под покровом той же ночи Хелен Хардести отправилась в сарай для хранения садового инвентаря на берегу Хелфорда, чтобы встретиться со своим любовником.

— Я так понимаю, что у тебя нет хороших новостей? — спросила она, увидев, что он мечется в темноте, как тигр в клетке.

— Нет, черт побери! Похоже, что груз растворился в пустоте, но это же бессмыслица! Он не мог исчезнуть. Он должен быть где-то здесь — и кто-то должен знать, где именно.

Она никогда еще не видела его таким озлобленным. Ее первым побуждением было подойти к нему, положить руки ему на грудь и отвлечь его, но она прекрасно понимала, что следует подождать, пока он немного успокоится.

— И никаких известий от разносчиков с праздника?