Бизерта - Юрий Шестера

— Даже не знаю, с чего и начать… — признался инженер-механик, смущенно глянув на командира.

— Так начните с начала, — предложил тот, улыбнувшись.

Лейтенант снова смущенно посмотрел на него.

— Дело в том, что я узнал от знакомого мне флаг-офицера штаба эскадры о том, что из Морской префектуры в штаб поступил запрос на замещение вакантной должности геодезиста. А так как, по его же сведениям, намечается очередное значительное сокращение личного состава эскадры, он предложил мне воспользоваться этим обстоятельством, пообещав походатайствовать перед начальником штаба за мою кандидатуру на эту должность. Поэтому я, обдумав сложившуюся ситуацию, и пришел к вам с просьбой о списании меня с нашего миноносца.

Было видно, как нервничает инженер-механик, обращаясь к командиру со столь оскорбительной, по его мнению, для него просьбой.

«Бывает, что иногда и везет, — усмехнулся Степан Петрович про себя. — Ведь лейтенант, сам того не подозревая, своей просьбой снимает с меня необходимость принятия трудного решения по списанию одного из двух оставшихся на миноносце офицеров, не считая, разумеется, старшего офицера. Это же просто удача».

— Поясните мне, Николай Кириллович, а что же может быть общего между флаг-офицером штаба эскадры и инженером-механиком миноносца? — подозрительно спросил он, радуясь в то же время в душе его столь нежданной просьбе.

— С удовольствием рассею ваши сомнения, Степан Петрович, — с готовностью ответил тот, сразу же оживившись. — Дело в том, что мы с ним земляки и даже более того. Его отец — дворянин, бывший крупный помещик, владелец большого имения, а мой — сельский учитель церковно-приходской школы. И когда пришло время поступать его сыну в Морской корпус, он нанял моего отца в качестве репетитора. А так как мы были с его сыном одногодками, то мой отец стал заниматься с нами обоими вместе в родовом имении его отца. Затем его сын, как и положено, поступил в Морской корпус, а я как сын разночинца — в морское инженерное училище. Вот и весь секрет, Степан Петрович, — улыбнулся лейтенант.

— Исчерпывающее объяснение, Николай Кириллович. Тогда разрешите полюбопытствовать, где же это будет работать этот самый новоиспеченный геодезист? Вам об этом что-либо известно?

— Безусловно, Степан Петрович. На юге Туниса.

— Но ведь там же пустыня, пески Сахары! — воскликнул удивленный его отчаянной смелости командир.

— А какое это имеет значение, Степан Петрович? — не менее удивленно ответил инженер-механик. — Я же холост и к тому же буду иметь достаточно высокий заработок, никоим образом не сравнимый с моим теперешним денежным довольствием. А там, как говорится, видно будет… Ведь сейчас, как я понимаю, главная задача — зацепиться за любую возможность хоть как-то устроиться в Тунисе, не ожидая того момента, когда уже будет поздно. Я же ведь, как вы уже, конечно, поняли, дворянин лишь в соответствии своему воинскому чину и посему не имею каких-либо родовых накоплений.

Командир улыбнулся довольно «убедительным», с его точки зрения, доводам подчиненного.

— Ну что же, Николай Кириллович, желаю вам успехов в вашей дальнейшей деятельности теперь уже в качестве геодезиста! Я же, со своей стороны, удовлетворю вашу просьбу и включу вас в список личного состава, списываемого с «Гневного».

— Большое спасибо, Степан Петрович! Я же ведь, честно говоря, побаивался обращаться к вам со столь необычной просьбой.

— Детей бояться — в лес не ходить, — улыбнувшись, напомнил командир тому известную народную мудрость.

И они крепко, по-мужски, пожали друг другу руки.

* * *

Сияющий Павел прибыл на «Гневный».

— Папа, поздравь меня — я успешно сдал выпускные экзамены! — выпалил он, не успев войти в командирскую каюту.

— Поздравляю, Паша! — взволнованно сказал тот, обнимая сына. — А насколько успешно? — заинтересованно спросил Степан Петрович, понимая, что от этого многое зависит в его дальнейшей судьбе.

— Вторым по успеваемости, папа!

— Молодец! — облегченно выдохнул тот, напряженно ожидавший ответа сына. — Стало быть, не зря дядя Андрей одарил тебя «Паркером» с золотым «вечным пером».

— Выходит, что не зря, папа! — радостно улыбнулся Павел. — Не подвел я нашего адмирала!

Он прямо-таки светился от радости. И вдруг спохватился:

— Извини, папа, я должен передать тебе письмо от директора нашего корпуса.

И вынув из внутреннего кармана мундира узкий запечатанный конверт, протянул его отцу.

Тот, вскрыв его, вынул записку, в которой вице-адмирал Герасимов предлагал ему посетить выпускное собрание Морского корпуса. «Неужто адмирал выполнил нашу с Андрюшей просьбу?» — екнуло у него сердце, и, видя вопросительный взгляд сына, он пояснил:

— Директор предлагает мне посетить ваше выпускное собрание.

— Вот здорово! — воскликнул Павел. — Сразу видно, что ты, папа, далеко не последний человек на эскадре! — с гордостью за отца, широко улыбнувшись, восторженно сказал он.

Степан Петрович усмехнулся, а затем заинтересованно спросил:

— Скажи-ка мне, Паша, а были ли на ваших выпускных экзаменах какие-либо незнакомые тебе люди?

— Конечно, папа. Нас это, естественно, удивило. Но как нам объяснили, это были профессора из нескольких европейских высших учебных заведений со своими переводчиками.

— А их присутствие не смущало вас?

Павел пожал плечами:

— Не знаю, как других, а меня — нет. — И пояснил: — Я же, папа, хорошо знал содержание всех предметов, — и тут же лукаво улыбнулся: — Хотя экзамен — он и есть экзамен, и всякое, как понимаешь, может на нем случиться, — уточнил он.

— Вот тут ты совершенно прав, Паша, — рассмеялся Степан Петрович. — А теперь давай-ка поспешим на «Георгий», чтобы порадовать твоими успехами и маму с Ксюшей.

— С превеликим удовольствием, папа! — просиял тот.

* * *

Небольшой актовый зал Морского корпуса, оборудованный в одном из казематов форта, был забит до отказа. Кроме, разумеется, выпускников и преподавателей корпуса, здесь же находилось и командование эскадры, а также иностранные профессора со своими неизменными переводчиками. Одним словом, в нем яблоку было негде упасть.

В своем кратком выступлении вице-адмирал Герасимов поздравил выпускников с окончанием Морского корпуса и пожелал им успехов в дальнейшей службе, но, как бы споткнувшись, тут же поправился — в дальнейшей жизни. Затем зачитал приказ о производстве их в чин старших гардемарин, вызвав тем самым радостные улыбки выпускников. А сообщение о том, что двадцать шесть корабельных гардемарин и старших гардемарин последнего выпуска направляются во Францию для поступления в Сорбонну на математический факультет, вызвало оживление зала. Когда же директор корпуса огласил их поименный список, Степан Петрович облегченно выдохнул — в числе счастливчиков, как он и предполагал, был и Павел.