Личные мотивы. Том 1-2 - Александра Маринина

Да, подумала Настя, долгонько этот Гулевич ждал, чтобы отомстить. Наверное, это все-таки не он. Не стоит овчинка выделки, не такие уж огромные деньги он потерял, чтобы мстить спустя столько лет и так жестоко и цинично. Надо сказать Стасову, пусть наведет по своим каналам справки о докторе Гулевиче в Сочи, не ехать же ей туда самой. Но каков, однако, доктор Евтеев! Какой дотошный, какой добросовестный, не позволял шарлатанам от медицины зарабатывать деньги на людской неграмотности. Просто-таки эталон порядочности. Не любит Настя эти эталоны, ох, не любит.

Старшая медсестра Надежда Николаевна, в отличие от Эммы Петровны, оказалась теткой неприятной, суровой, нелюбезной. Настя почти сразу поняла, что она так и не избавилась от своей тихой влюбленности в покойного доктора Евтеева. Надежда Николаевна даже мысли не допускала, что он мог кого-то обидеть или кому-то причинить зло, и при малейшем намеке на возможных недоброжелателей Дмитрия Васильевича мгновенно ощетинивалась и начинала грубить. Ничего полезного Настя от нее не узнала и сожалела о напрасно потраченном времени.

Чистяков ждал ее, увлеченно что-то читая с экрана айпода.

– Соскучился? – спросила она, плюхаясь рядом на скамейку. – Извини, что так долго получилось, Эмма Петровна все время отвлекалась.

– Да я и не заметил, – великодушно ответил Алексей, – у меня книжка интересная. Ну, как успехи? Узнала что-нибудь важное?

– Практически ничего. С доктором Гулевичем история, конечно, любопытная, но, на мой взгляд, малоперспективная. Семь лет прошло, он давно живет в Сочи, если еще куда-нибудь не переехал. Сейчас позвоню Стасову, озадачу его, чтобы навел справки.

Леша выключил экран.

– Звони, и пошли питаться. Я такой голодный, что ни о чем думать не могу, кроме еды.

Стасов похмыкал в ответ на Настину просьбу и пообещал сделать что сможет.

– А вообще как тебе там? Ты мне что-то отчеты шлешь куцые, не то что раньше.

– Так сообщать нечего, с миру по нитке сведения собираю, но на то, чтобы сшить хотя бы портянки, пока не хватает. Стасов, я тебя предупреждала, что в праздники…

– Предупреждала, – согласился он, не дослушав. – А я тебя предупреждал, что у нас сложная заказчица и у нее свои требования. Она мне, между прочим, каждый день названивает, теребит, над душой стоит.

– Но завтра опять начинаются выходные, – жалобно проговорила Настя. – И опять три дня.

– Слушай, не доставай меня, а? – попросил Стасов устало. – Мы же договорились: если нет работы – ты отдыхаешь и набираешься сил. Учись, Каменская, радоваться жизни на пенсии, а то привыкла работать как ломовая лошадь и все отвыкнуть никак не можешь. В дельфинарий сходи, и еще мне говорили, что в Южноморске отличный океанариум. Посети, посмотри на красивое, порадуйся. И не морочь мне голову своими причитаниями.

Чистяков заметил Настино обескураженное лицо.

– Что? Стасов сказал что-то неожиданное? – спросил он, вставая со скамейки.

– Посоветовал нам с тобой сходить в дельфинарий и океанариум.

– А что? – оживился Леша. – Это хорошая мысль. Ты была когда-нибудь в дельфинарии?

Настя покачала головой:

– Никогда.

– А в океанариуме?

– Тоже не была. А ты?

– Ну, я-то всюду был, но с удовольствием схожу с тобой, посмотрю, как это устроено в Южноморске, а то я все больше по заграницам… Пошли, я тут, пока ты с врачом беседовала, осмотрел окрестности и нашел вполне симпатичную забегаловку.

Они дошли до расположенного в двух шагах маленького ресторанчика и устроились на улице в просторной деревянной беседке на пять столов, увитой искусственным диким виноградом.

Чистяков быстро съел окрошку и вытер салфеткой губы.

– Первый голод я утолил, и, пока нам принесут горячее, я готов тебя слушать. Что нам рассказали в больнице? Каковы твои впечатления?

Настя в двух словах пересказала в??е, что узнала от Эммы Петровны.

– Конечно, Евтеев был человеком сложным и неоднозначным, – подвела она итог. – Но мстить ему незачем и некому. Единственный персонаж, на которого имеет смысл обратить внимание, – это доктор Гулевич, но и он вызывает у меня большие сомнения. А так – полная пустышка. Ни у кого нет мотива. Или я не могу его найти.

– Асенька, если нет мотива, то надо, наверное, искать человека, который мог бы мстить, – заметил Алексей. – Найди человека, а мотив потом найдется.

Настя удивилась такому подходу.

– Но я так не умею, – озадаченно проговорила она, отламывая кусочек от теплой пресной лепешки. – Я привыкла отталкиваться от мотива. Как говорится, ищи, кому выгодно.

– А если ты не можешь найти? – настаивал Леша. – Ведь ты же не можешь, это очевидно. Значит, надо искать в окружении доктора Евтеева человека, который в принципе мог бы задушить беспомощного умирающего старика, причем сделать это из мести за что-то, что случилось очень давно, как минимум три года назад, потому что за последние три года доктор уже не работал и никому ничего не мог сделать ни плохого, ни хорошего.

Она с интересом посмотрела на мужа.

– И как его искать? По каким признакам?

Чистяков стал серьезным и сосредоточенным, как будто стоял за кафедрой и читал лекцию.

– Ася, ты пойми, мщением не занимаются все подряд. Каждого из нас кто-то когда-то унизил, оскорбил, обидел, но ведь не все же мстят, правда? Огромное число людей как-то обходится без этого. Для того чтобы пойти на месть, надо иметь определенный склад ума и определенные жизненные обстоятельства.

– Например, какие?

– Я считаю, что месть – удел тех, у кого образовалась пустота в жизни, и они пытаются эту пустоту заполнить некими действиями и переживаниями. Комплекс этих действий и переживаний они называют красивым словом «месть», а на самом деле это просто попытка решить личные проблемы. Они хотят разогнать скуку, наладить собственную жизнь, избавиться от чувства вины или от комплекса неполноценности. Вот как ты думаешь, почему иногда мстят неверным женам или мужьям?

– Из ревности, – быстро ответила Настя.

– Аська, ты мыслишь категориями, которые в тебя вдолбил твой Уголовный кодекс, – рассмеялся Чистяков. – Там написано, что ревность – это мотив, а ты и поверила, хотя кодекс писали люди неглубокие, у которых головы забиты штампами и шаблонами.

– Ну ладно, – согласилась она. – А как правильно?

– Ревность – это не мотив, это переживание. А мотив – это желание доказать, что ты лучше, сильнее, умнее. Или что ты не виноват. Что ты не бездействуешь, что ты не тряпка, которая позволяет кому-то обращаться со своей жизнью черт знает как. Переживание не может инициировать действие, а мотив – может. Другое дело, что переживание порождает мотив, это верно. Но не надо путать одно с другим. Запомни: переживание неприятного чувства порождает стремление от него избавиться, а уж выбор способа зависит от особенностей личности. Это может быть, например, аутотренинг, помощь психотерапевта, отвлечение на другие ценности, а может быть и некоторое действие, которое принято называть местью. Усекла разницу?