Заложница поневоле - Дилноза Набихан

Парень срывает с женщины остатки одежды, ставит раком. Первый держит за волосы, расстёгивает ремень, спускает брюки вместе с боксерами, и не церемонясь, всаживает большой толстый член ей в рот. Отвернулся от неё, не желая видеть это зрелище.

— М-марк… п-прошу…

Даю команду парню остановиться, а сам смотрю выжидающе на Жанну.

— Что т-ты хочешь узнать?

— Все. Кто приказал тебе сблизиться со мной?

— Я… я его не знаю. Видела всего раз. Представился Владимиром, рассказал, что влюблен в твою шлю… — рыкнул, и ей пришлось выбирать выражения по отношению к Ульяне. — В помощницу, а она не может ответить взаимностью, потому что ты держишь силой возле себя. Попросил рассказать ему все, что знаю. А когда я рассказала все, что услышала, он попросил идти в СМИ. Сказал, чтобы я не волновалась, заплатит мне, ты не узнаешь об этом. Он заберет к себе твою девку, а ты вернёшься ко мне. Я правда не знала.

После услышанного несколько минут стою в ступоре. Не могу поверить в её слова. Не хочу верить. Ведь такое не могло случиться? Или могло? Где я ошибся?

— Это он?

— Да.

Сжимаю телефон, уже представляя, как расквитаюсь с ним.

— Марк, что будем делать с девкой? — врывается в мысли голос одного из парней.

— Как хотите.

Разворачиваюсь и ухожу прочь из этой квартиры. Не останавливаюсь и не спешу спасать её. Парни не будут делать с ней ничего дурного, но уверен, она сегодня скрасит их вечер. Возможно, не только этих двоих. Для таких, как она, всегда найдется место.

Может, это жестоко, так поступить с женщиной с моей стороны, но ни капли не жаль её. Заслужила.

Домой попадаю уже к ночи. Не уверен, что Ульяна послушалась и осталась ждать в моем доме, но надеюсь на её адекватность.

Меня встречает Дима, коротко докладывает, что Ульяна дома, никуда не ушла, ждет меня. А ещё, что её пытались сфотографировать журналисты.

Внизу свет остался включенным. В доме царит абсолютная тишина. Поднимаюсь наверх. Нахожу Ульяну у себя в спальне, спящей прямо на ковре, перед кроватью. Спит, свернувшись в комочек, на ней пижама с изображением панды, которую я терпеть не мог. Когда она оставалось у меня ночевать, ей не нужна была одежда. Её волосы слегка влажные, видимо, не успела высушить, заснула. Снимаю пиджак, расстёгиваю верхние пуговицы рубашки, а после, оказавшись на коленях перед ней, поднимаю, аккуратно, чтобы, не дай бог, ненароком не потревожить чуткий сон. Но она не просыпается, медленно укладываю в постель, укрываю одеялом, убираю волосы с лица и, поцеловав в лоб, выхожу из комнаты. Принимаю душ на первом этаже, выхожу только в одних брюках. Останавливаюсь в гостиной, сажусь на диван. Смотрю на телефон, десять пропущенных звонков и несколько сообщения от Иры, пять от её мужа Руслана. Включаю временно телефон, разговариваю только с Егором и Леонидом.

Смотрю в окно, курю уже третью по счету сигарету, но напряжение не отпускает меня. Уловил шорох, повернув голову, увидел Ульяну. Она терла сонные глаза, волосы были взлохмачены. Мы оба молчим, ничего не говорим. Ульяна подошла ко мне и забралась на колени, приникла к груди, словно искала тепло, обняв себя руками. На ум не приходит ничего, кроме как поднести сигарету к её губам. Ульяна не мешкает, обхватив губами сигарету, затянулась, а после выпустила сизое облако дыма.

Не знаю, правильно ли поступаю, хотя не люблю, когда моя женщина курит, но сейчас у меня просто крышу срывает от того, как она это делает. Сексуально. Дико. Охуенно.

Ульяна забирает из пальцев окурок, бросает на журнальный столик, а после обхватывает мое лицо, смотрит несколько секунд, а после её рот накрывает мой. Ульяна не набрасывается с напористым голодным поцелуем. Нет. Наш поцелуй отличается от других. Нежно. Будто хочет забрать часть моей боли себе, когда я мечтаю о том же. Не хочу, чтобы моя женщина страдала из-за меня, отвечала за мои ошибки.

Обнимаю её за талию, приоткрываю рот, впустив язычок. Позволяю поиграть с моим. Она прижимается ко мне всем телом, обвивает одной рукой шею, пока вторую держит на щеке. Дышит шумно, наши глаза на одном уровне. Наклоняет голову, упираясь своим лбом в мой, робко заглядывает в глаза. Просидели так несколько минут. В тишине.

— Я люблю тебя, Марк, — тихо выдыхает она в мои губы. Прижимает к ним указательный палец. Призывает молчать. — Я знаю, это неправильно, все это неправильно, и что первым должен признаться мужчина. Но когда это у нас все было, как у других?

— Ты права, мы неправильные, — произношу, опалив её палец дыханием, а после вбираю в рот.

— Нет, Марк, подожди, послушай сначала меня, — поспешила убрать палец. — Давай соберем журналистов, и я скажу, что все ложь. Не было никакого изнасилования. Все бред.

Отстраняю её от себя. Хмурюсь. Не понимаю, к чему она сейчас клонит.

Что я, блядь, должен сделать?

— Не понял, — грозно произнес, не сводя с неё пристального взгляда.

— Марк, я не шучу, — Ульяна становится серьезной, по взгляду понятно, не собирается уступать мне. — Не хочу, чтобы другие знали, чем мы занимаемся с тобой, когда остаемся наедине. Я забыла все. То, что случилось между нами, было добровольно. Помнишь, в отеле? — она мягко улыбнулась, погладила щеку. — Не хочу, чтобы родители узнали об этом. Я выключила телефон, уверена, сейчас меня ищут. К тому же, почему мы должны объясняться перед другими? — она пожимает плечами.

— Ты, — сглотнул, — ты уверена?

— Абсолютно. Я уже все решила.

Привлекаю её к себе и обнимаю. Целую в макушку и просто вдыхаю её запах. Чувствую, завтра нас обоих ждет трудный день.

Ноги трясутся, пытаюсь никак не показать свое волнение перед родными, но, когда замечаю тяжелые взгляды родителей, мне становится не по себе. В первую очередь за обман. Ложь, которую придумала. Но так надо, так правильно. Не могу рассказать им правду, не хочу, чтобы они страдали из-за меня. Не хочу, чтобы ненавидели Марка.

Мужчина накрывает мою ладонь, что лежит на коленях, и ободряющей улыбается. Хотя понимаю, ему тоже плохо. Плохо, потому что не хочет врать, но должен. Из-за меня. Я заставила его это сделать. Потому что я так захотела. Потому что люблю его. Потому что не хочу потом жалеть.

Да, я призналась ему в любви. Первой. Не могла больше ждать, я чувствовала, как и он тоже не равнодушен ко мне. Так ведь?

— Дочка, пойдем со мной, поможешь на кухне.

Смотрю на Марка, и улыбаюсь в ответ. Встаю с места и, оставив телефон у него, иду вслед за матерью, притихшей и серьезной. Понимаю, почему мама попросила меня помочь ей, а также желание отца поговорить с Марком наедине, как мужчина с мужчиной. Об этом тоже мы с Марком заранее договорились. Придумали свою историю. Уверена, папа сейчас устроит ему допрос с пристрастием, как и мама мне.