Понаехали! - Карина Демина

А тут?

Взгляд Ежи сам собою то и дело останавливался на темной глади.

- И это хорошо.

- Хорошо, - Ежи вновь согласился. – Только где их искать?

- Найдем.

- Думаешь?

Свей склонил голову, помолчал и добавил:

- Ей спокойно…

- Ты… вообще… как оно?

Наверное, о таких вещах и спрашивать не след, тем паче сейчас, когда Ежи думать бы о другом. Или… не думать.

В Гильдию обратиться.

Нанять мага, чтобы поиск учинил, раз уж сам Ежи на подобное не способен. Если в доме Стаси нет, то где-то же она есть! И стало быть, велик шанс, что это «где-то» не так и далеко.

- Хватит, - голос Радожского прервал сбивчивый лепет людолова. – Слышали?

Толпа загомонила.

- Виновен?

Гомон усилился. И теперь в нем слышался гнев…

…надо мага искать. И кого-то, кто и вправду толк в деле знает, а не просто при чинах да регалиях. А Ежи стоит и пялится на воду, будто от неё ответа ожидая.

- Вышло… молодой был. Глупый. Давно. В море ходил. С побратимами. Везло. И решили, что милость богов с нами. Геройствовать стали.

Норвуд тоже смотрел на озеро.

Как-то так… с прищуром.

- Бьорни, - тихо сказал он, поведя плечами. – Готовь корабль…

- Куда пойдем?

- Понятия не имею. Но… готовь. Чуется мне…

Ежи подумал и согласился, что ему тоже чуется. А стало быть, пригодится свейская ладья или нет, оно еще не известно, но лучше бы ей и вправду готовой быть.

На всякий случай.

- Вот… брат мой… родной… давно умер уже. Не помню почти. Славный был воин. Прокляли его… сгорел черной гнилью. И сын его тоже. И жена. Все, кто был… я пришел, а там мертвецы. Осерчал крепко. И поклялся отомстить.

- Отомстил?

- Как видишь… нашел такого, как ты. Старого только. Он разум утратил. Разум, но не силу. Хотел дочь брата взять. Не в жены. Брат оскорбился. Погнал прочь. Собак спустил. Ведьмак и ответил. И племянницу мою забрал. Она повесилась. Уже потом. Когда свободна стала. Я его… убил. Сказал, что боги судят. А он меня проклял. Сказал, что если боги, то тоже пусть слово скажут. Он зверь. И нам быть. Мы и стали.

От воды тянуло холодом.

Небо же темнело и стремительно. Вон, мелькнули искры первых звезд. Выкатился блин луны, объеденный с одного краю.

- Боги и сказали. Мы будем людьми, пока людское не утратим, - Норвуд коснулся раскрытой ладонью груди. – Охота… коль на того, кто смерти повинен по правде и закону Богов, тогда да… а невиновный если, то… чем больше крови, тем ближе край. Мы держимся.

- Давно?

- Давно.

- А девочка тебе зачем?

Что-то сомневался Ежи, что хорошее крепкое проклятье можно было снять чистой ли слезой ребенка или же любовью, или еще чем-то подобным. Сказки-то дело хорошее, но не всегда они правдивы.

- Не знаю. Сказано, если суженую найду, то спасемся. Я нашел. Но… может, жениться надо?

- Может, и надо, - согласился Ежи.

- Определенно, надо, - Радожский подошел и посмотрел на воду. – Там они где-то.

- Думаешь?

- Уверен. Иного логического объяснения не вижу. Там… явно ощущается след ведьминой силы. Стало быть, тропу они проложили, что хорошо, но вот куда…

Озеро переливалось всеми оттенками темного шелку.

- Я пробовал искать, но… воды много.

Много.

Подумалось, что Ильмень-озеро не просто велико, оно огромно, мало морю уступает, а уж островов на нем, что пшена в мешке. И…

…и мага искать бессмысленно.

Большой массив воды любую силу поглотит, кроме той, к которой Ежи сам не рискнет воззвать. Или все-таки рискнет?

Тогда…

Как?

…тяжело быть недовольным политикой, особенно когда ты сам – царь.

Из доверительной речи некоего самодержца, нагло перевранной придворным шутом.

Государь-батюшка тихо дремал, подперши подбородок ладонью. Борода его окладистая встопорщилась, и даже дремлющий, гляделся Луциан Третий грозным. Оттого и сидели бояре тихо, не рискуя потревожить государев отдых.

Разве что порой вздыхали иногда.

Оно-то понятно. День от погожий, солнце светит во всю, разукрашивает стены да полы палат царских синевой да зеленью. Свет пробивается сквозь витражи, ложится и на лавки, и на шубы, и высоким шапкам достается.

Этакою погодой мысли вовсе не о делах.

Дела что? Были и будут, а деньков таких погожих в Беловодье не так и много…

- Слыхал, что ведьмы учудили, - Нахорскому, самому молодому из собравшихся, не сиделось. Ерзал он на месте, шубу пощипывал да пуговки золоченые перебирал, словно опасаясь, что убудет их.

Нет, дума-то – место такое, тут за золотом глаз да глаз нужен. Помнится, у самого Гурцеева позапрошлым годом перстенек с пальца соскочил, покатился и так укатился, что до сих пор ищут.

- Сочувствую, - отозвался с другой стороны Махеев, вынырнувший по за ради этакого дела из обычное свое полудремы. – Что делать будешь?

- А что им сделаешь? – отозвался Гурцеев, стараясь глядеться спокойным.

- Оно-то так… давно укорот дать надобно. А то ишь, волю взяли… - голос Тиховского прозвучал неожиданно звонко, громко и даже мухи, гудевшие где-то там, под сводчатым потолком, притихли.

А государь-батюшка встрепенулся, очнулся, обвел думу осоловелым взглядом, явно не очень разумея, кто все эти люди и чего ради они тут собрались, да рученькою махнул.

Мол, все.

И сам поднялся, потянулся до хруста в костях.

- Хорошо-то как… - сказал да удалиться изволил.

- Хорошо-то хорошо, да… маги требуют, чтоб распределение ведьм было прозрачным, - теперь уж Нахорский говорил, если не во весь голос, то всяко не шепотом. – Ко мне обратились, чтобы поспособствовал. Прожект готовы предоставить.

- Чего?

- Аукциона. Стало быть, кто больше заплатит, тот ведьму и получит.

- Как-то это… - Махеев щелкнул пальцами. – Не по-людски…

- Зато по справедливости, - Нахорский головой мотнул. Вот ведь упрямец, и батька его таким же был. По-за своего упрямства и сгинул. – А то ведь что получается?

- Что?

- Старшенький мой который год сосватать пытается, а все-то… не то им, не так… ни одна не глянула. А он ведь старался. Если же иначе, то все и понятно. Заплатил? Получи жену. А то ишь… дело серьезное, куда там с бабскими прихотями… они вона вновь отказали…