Слепое пятно - Виктор Ночкин

— Костик, проверь свой ящик, может, Гоша чего нового написал?

— Трохи пизнише перевирю, я ще не закинчив.

А, ну да, старый солдат, военная косточка. Пока не вычистит автомат, ничего делать не станет. Когда-то в детстве у меня была книга сказок, там отставной вояка, неизменно положительный персонаж, ловкий пройдоха, частенько говаривал о себе: «Я старый солдат, военная косточка». Тарас почему-то напоминал этого героя сказок.

Я улегся на спину, закинул руки за голову и уставился в бездонную синь. Мелкие облачка сейчас сделались двухцветными — с западной стороны розовые, подсвеченные садящимся солнышком, а с востока — серые, темные. Восточная часть горизонта уже погружалась во мрак, скоро ночь. Как тихо…

— Зона — болезнь планеты, — объявил я. — Не знаю, злокачественное это образование или нет. Иногда оно воспаляется, тогда происходит Выброс. После того, как гнойник прорвало, все спокойно. Может, это у планеты возрастное? Тогда само пройдет.

С этой благой мыслью я заснул. Разбудил меня многоголосый шум. Завывали и заходились плачем слепые собаки, боевито взрыкивали кабаны, крепкий ветер трепал кроны тополей у дороги, странные хриплые вздохи и заунывные рулады неслись отовсюду. Дитрих азартно вертелся рядом, направлял прибор в разные стороны, доски скрипели под ним, вниз сыпалась труха. Дело шло к утру, силуэт Вандемейера отчетливо выделялся на фоне серого неба. Значит, поток мутантов докатился сюда с севера, от ЧАЭС.

— Ну, как Дитрих? Изобилие, а?

— О да… — В голосе ученого я не услышал торжества. А ведь он мечтал о мутантах, хотел понаблюдать их в ассортименте.

— Что-то не так?

— Их слишком много. Сигналы сливаются, забивают друг друга, — Вандемейер едва не плакал, — эфир переполнен!

— Ничего, где-то с полсуток — и все устаканится. Потерпите. До тех пор посидим на крыше, потом мутанты перебесятся, перераспределят зоны влияния, поделят территории. И все это произойдет на ваших глазах!

— Воды в нас замало, — подал голос Костик, — щоб тут сыдиты. Як сонце пидийметься, буде жарко.

— Ну, значит, будем пробиваться к «Сундуку» или к Свалке. Сейчас поток идет, потом станет поспокойней. Не будем дергаться!

И я твердо решил поспать ещё маленько. Сон, правда, получился тот ещё — зверьё мешало. Возможно, участок у дороги с развалинами фермы приглянулся стае псов, потому что визгливое тявканье я слышал поминутно — видимо, свора отстаивала местечко и гнала вновь прибывших. Хриплый рёв кабанов отдалился, но не стих — наверное, молодые самцы выясняли отношения, формируя новое стадо.

Я, то забывался тревожным сном, то просыпался под аккомпанемент диких воплей, доносящихся отовсюду. Наконец, когда я в очередной раз открыл глаза и вздрогнул, хватаясь за автомат, оказалось, что солнце встает из-за кромки леса. Кабаны пропали — во всяком случае, их было не слыхать, только время от времени где-то поблизости лениво тявкали псы.

Дитрих замер в напряженной позе, он держал перед собой прибор и медленно-медленно вел антенну по кругу, отслеживая нечто, невидимое за кустами.

— Вандемейер, вы поймали ангела?

— Или он нас.

— Так включите прибор так, чтобы он нас не видел. Помните, как тогда — на дереве?

— Я не уверен… ну, хорошо.

Дитрих щелкнул тумблером, и мне послышалось, что в ответ в кустах неподалеку хрипло зарычала тварь — похоже на псевдопса, но у того рычание более низкое, как запаленное дыхание курильщика, пробежавшего стометровку, а тут — ноты повыше. Но уверенности не было, уж очень негромкий звук.

— Дывиться! — Костик, до того спокойно сидевший с «Калашниковым» на коленях, привстал и поднял оружие.

Из кустов вылетел мохнатый зверь размером раза в три больше среднего слепого пса, лохматый, крепко сбитый, с тупой обезьяньей мордой. Шерсть в белых пятнах, будто седина. Длинными скачками зверь промчался под стеной и снова пропал в зарослях. Затявкали псы, в кустах началось активное шебуршение…

Костик сместился к краю нашего помоста и вскинул автомат, ствол двинулся вдоль шевелящегося кустарника.

Снова вылетел седой пес, поскакал между кустами и стеной, коротко простучал автомат, пули ударили в кусты, взметая ворох изодранной листвы. Костик выругался. Я тоже сместился к краю площадки.

— Вандемейер, что говорит ваш прибор?

— Очень странно, этот пес — невидимка. Я фиксирую один очень яркий сигнал, но он не смещается, он неподвижен, к нам вообще никто не приближа…

Окончание фразы потонуло в грохоте — в этот раз Костик дал очередь длинней, но невредимый пес ускакал в истерзанные кусты.

— Що ж воно швыдке таке?…

— Погоди, не стреляй.

— Та я його зараз! Ну!

— Не стреляй!

Я вытащил из кармана пригоршню болтов и запустил в седую тварь, снова вылетевшую к стене нашего здания. Железки ударили в траву, причем пара точно пролетела сквозь тела пса.

— Привид, чи шо?

— Иллюзия. В кустах сидит чернобыльский пес и морочит нам голову. Он будет запускать иллюзию до тех пор, пока у тебя не выйдут патроны.

— От жеж… а де вин?

— Вандемейер, где яркий сигнал?

Дитрих повел антенной прибора вправо и влево, потом указал рукой направление. По-моему, не вполне уверенно.

— Видстань? — деловито уточнил Костик.

— Метров двадцать… пять.

Я и слова не успел сказать, как Костик крикнул «Ложись!» — и взмахнул рукой. Мы с Дитрихом послушно прижались к доскам… в кустах громыхнуло. Моя граната! Моя счастливая эргэдэшка! Я постоянно таскал её, как амулет, как залог того, что со мной ничего не случится… Эх, Костик, Костик… но вслух я ничего не сказал, потому что смешно же — взрослый человек, а с гранатой этой носится, как дитя с любимой игрушкой.

Костик вскочил и дал несколько коротких очередей — в кустах с визгом носились слепые псы, каждый выстрел «калаша» они встречали новым взрывом воплей, но хриплого рычания чернобыльца я не слыхал.

— Прорыватысь треба! — крикнул Костик, меняя магазин. — Слипый, прикрый!

Словно терминатор в фильме, Тарас спрыгнул навстречу опасности. С полдесятка рыжих тел метнулись к нему, Костик встретил их длинной очередью, отскочил, выстрелил снова. Я больше всего боялся, что ненароком задену товарища, поэтому бил очень осторожно — из-за этого мазал чаще, чем обычно… но пару тварей и мне удалось подстрелить. Вандемейер тоже присоединился к нам, но палил по кустам, мои и его выстрелы тонули в грохоте АКМ. Вот у Костика вышли патроны в магазине, и крупный темно-коричневый пес прыгнул на грудь. Тарас встретил ударом приклада, угодил в распахнутую пасть, клацнули зубы, смыкаясь на деревяшке… Тум! Тум! Тум! — Вандемейер всадил три пули в коричневый бок. Из кустов вылетели твари помельче — то ли самки, то ли молодняк… Этих уж я встретил как следует, мутанты покатились по траве, заходясь жалобным визгом. Один пёс вскочил и бросился в кусты, двое других катались, извиваясь, и, кажется, пытались вцепиться в собственные кровоточащие бока. Я не смотрел, менял магазин.