Александр Македонский, или Роман о боге - Морис Дрюон

«Однако впредь, дабы сохранить с тобой добрые отношения, мы обязуемся не принимать больше в наших портах корабли персов, а также и твои корабли».

Царь некогда слышал нечто подобное от жителей Милета. В приступе гнева Александр принялся яростно топтать ногами только что поднесенную ему в дар золотую корону. Сохраняя спокойствие, тирийцы невозмутимо указали взбешенному их дерзостью царю на морскую гладь, надежно защищающую город, на мощные крепостные стены, окружающие его. Они напомнили Александру, что пять лет Салманазар, царь Ниневии и Халдеи, безуспешно вел осаду, Навуходоносор в течение тринадцати лет боролся за город, но так и не сумел овладеть им.

Осада Тира Александром Македонским длилась шесть месяцев.

Никогда прежде мне не приходилось так много предсказывать, как в тот период; никогда прежде ко мне не обращались столь часто, ибо успех задуманной кампании был сомнителен, а знамений, требующих разъяснения, являлось множество.

Прежде всего следует сказать о сне Александра. Ночью после посещения лагеря тирийцами царя долго мучила бессонница, но лишь только он задремал, как увидел Геракла, который за руку ввел его в город. Пробудившись, Александр тотчас же послал за мной, желая расспросить о смысле сна.

Я ответил царю, что он сумеет овладеть городом лишь только после того, как совершит подвиги, достойные деяний Геракла.

Именно в эту минуту Александра осенила идея засыпать море и по суше добраться до Тира.

На следующий день под руководством Диада началось возведение дамбы, которая должна была соединить берег и остров. Солдаты вынуждены были на время превратиться в лесорубов, каменщиков, рабочих каменоломен. В горы Ливана были отправлены отряды воинов для рубки кедров; огромные стволы деревьев использовали в качестве свай для фундамента и вбивали их в морское дно. Старый Тир, расположенный на берегу, снесли с лица земли, а все камни сбросили в морскую пучину для укрепления дна. Сначала работа спорилась, но вскоре тирийцы стали атаковать строителей. Они подплывали на галерах и осыпали македонян градом стрел. Тогда для защиты своих людей Александр приказал установить деревянные башни, оборудованные катапультами, и натянуть между ними полотнища из бычьих шкур. Это заставило тирийцев сменить тактику, теперь они направляли к вышкам объятые пламенем галеры, гребцы которых в последний момент спрыгивали с плавучих костров в воду и вплавь добирались до берега.

Однажды зимой ночью разыгралась сильная буря и разрушила наполовину построенную дамбу, пришлось все начинать сначала. Было решено расширить проездную часть насыпи и по обеим сторонам дороги возвести мощные стены.

Вскоре во время одной из трапез солдат, надкусив хлеб, с ужасом увидел, как из куска сочится кровь. Воины, охваченные страхом, бросили работу, даже Александру было не по себе. Поспешно послали за мной. Я выслушал рассказ солдата, обследовал место, где все это случилось, подробно расспросил очевидцев, которые описали мне, как выглядел кусок хлеба, так как испугавшийся солдат выкинул его в море.

Мне приходилось видеть статуи, одни из которых истекали кровью, другие покрывались потом,[39] но о кровоточащем хлебе я слышал впервые. Я никак не мог понять, что это: неведомое колдовство или просто недалекий воин лишился рассудка от вида крови случайно запеченной в хлебе зверюшки и сумел поднять панику среди товарищей.

Долго раздумывая над случившимся, я ответил, что, как бы то ни было, чудо следует истолковывать как добрый знак. Действительно, если бы кровь стекала по хлебу, то знамение было бы роковым для войска македонского, а кровь, капающая изнутри, означает гибель и разрушение осажденного города.

Александр, страстно желая приблизить победу, и сам много трудился на строительстве дамбы, он носил тяжелые корзины с песком, несколько раз поднимался в горы, чтобы поторопить рубщиков кедров и защитить их от набегов кочевых племен, населявших этот район. Одна из боевых вылазок чуть было не стоила царю жизни из-за его воспитателя Лисимаха.

Верный наставник, подражая герою Гомера, сопровождал Александра во всех экспедициях, ибо считал, что где есть Ахилл, там должно находиться и Фениксу. Лисимах сильно постарел, страдал одышкой, его ноги мучительно болели, однако больше всего мудрый старец переживал оттого, что уже не имел сил быть полезным своему воспитаннику. Однажды вечером во время горного перехода утомленный дорогой Лисимах отстал. Александр сильно обеспокоился, потеряв его из виду, и поспешил вернуться назад. Уже стало темнеть, так как в это время года ночь наступает быстро. Никто не обратил внимания на исчезновение царя. Те, кто шел впереди, полагали, что он находится сзади, а замыкающие колонну воины считали, что Александр идет впереди. Царь нашел своего учителя лежащим на краю тропы. Лисимах, обхватив себя руками, пытался унять озноб, жалобно охал, причитая, что чувствует приближение конца. Александр помог ему подняться, но Лисимах уже не мог держаться на ногах и только просил ученика напрасно не рисковать и оставить его умирать у дороги.

Возможно, старый Лисимах не пережил бы той морозной ночи, не заметь Александр невдалеке костра кочевников. У огня сидели два воина из племени, которое уже давно своими дерзкими набегами не давало покоя грекам. Царь бесшумно подполз и неожиданно набросился на врагов с кинжалом. Убив обоих, он выхватил из костра головешки и вернулся к учителю. Услышав шум, кочевники выбежали из палаток и обнаружили трупы часовых, однако они не решились преследовать бесстрашного убийцу из-за боязни столкнуться с сильным отрядом. Они никогда не узнали, что всего в нескольких шагах от их лагеря царь Македонии раздувал угли, чтобы сохранить жизнь чтецу Гомера. На рассвете солдаты македонской армии бросились разыскивать царя. Его обнаружили спящим. Александр лежал, прижимая к груди Лисимаха, укутанного в царский плащ.

Всех кедров, срубленных в лесах Ливана, всех камней, собранных на развалинах Старого Тира, не хватило, чтобы устрашить тирийцев и принудить их к сдаче города. Они не переставали укреплять и возводить оборонительные сооружения, ожидая прибытия помощи из Карфагена. Многочисленный флот обеспечивал круговую оборону города, корабли прикрывали все подступы к острову, и действительно казалось, что могущество тирийцев несокрушимо.

Теперь Александру была нужна морская флотилия, которую он распустил после битвы при Милете. Он отправился в Сидон собирать флот. В порту Сидона он нашел три триремы, прибывшие с острова Родос. Узнав о победе над Дарием, команды кораблей сдались царю Македонии без боя. Затем пришли еще десять галер из Фаселиды, три из Сицилии и одна из Македонии. Это было даже больше того, на что рассчитывал Александр, но значительно меньше того, что ему было необходимо. Что мог он сделать с двадцатью четырьмя кораблями против Тира – властелина на море? Александр уже намеревался заложить верфи для строительства судов, как появились восемьдесят боевых кораблей, приглашенных несколько месяцев назад Дарием. Эти суда, принадлежащие различным финикийским колониям, основательно пополнили морские силы Александра.