Флаги над замками - Виктор Фламмер

– Он не журналист, он владелец газеты. Он организует работу… о, стоп. – Лицо его внезапно просветлело, и спустя секунду на губах заиграла все та же нехорошая усмешка.

– Что?

– Я, кажется, нашел того, кто у нас поедет в Кумамото.

Он положил клавиатуру на колени, нашел страницу со своими фотографиями и щелкнул на имя автора статьи. Открыл его профиль и написал: «Это Токугава Ёситада, которого ты сфотографировал в аэропорту без разрешения. Вот тебе в подарок еще одно фото… – Он открыл папку „мой класс“ и выбрал оттуда одну из фотографий. И добавил к сообщению: –…Надеюсь, ты узнаешь человека справа от меня, хоть он и стал сейчас старше. Я ему еще не звонил по поводу твоего увольнения и рекомендаций, но собираюсь позвонить. Однако я готов предоставить тебе шанс. У меня есть для тебя работа. Если хорошо ее выполнишь – останешься в редакции». – Он нажал «отправить».

– Опа!.. – воскликнул Сандер. – А ты добрый.

– Да, ты же сам сказал: разнюхивать – это и есть работа таких, как он.

– Хорошо. А если и правда у вас тут ками воскресают? Он не напишет про это статью?

– Нет, я же сказал: это вполне приличная газета, там такую чушь не опубликуют.

Сандер и Ёситада в один голос расхохотались.

Пискнул телефон Ёситады, и на экране высветилось: «вам пришло сообщение».

Ёситада открыл и прочитал: «Что я должен сделать?»

– Ха, – сказал Сандер и подмигнул. – Давай кидай ему инструкции, а я пока билеты куплю.

В дверь позвонили. Похоже, прибыла заказанная еда.

Иэясу вскинул руку и перехватил меч за лезвие через ткань рукава до того, как Киёмаса успел его выдернуть.

– Стой.

Киёмаса нахмурился, замешкался на миг, но все же потянул за рукоятку, возвращая себе оружие.

Иэясу поморщился:

– Ты все же порезал мне руку… – Он показал кровь, стекающую по ладони на синий шелк. И медленно перевел взгляд на сидящего на постаменте Хидэёси, наблюдавшего за происходящим с явным интересом. Аж рот раскрыл, обезьяна старая. Впрочем, о чем это он? Хидэёси выглядел просто неприлично молодо. Иэясу помнил Токитиро, но даже когда они только познакомились с этим человеком, он выглядел значительно старше, чем сейчас. Тем не менее Иэясу ни с кем бы его не перепутал. Прозвище Обезьяна, которое дал Ода Нобунага, было на редкость точным и емким. И отражало одновременно и внешность, и натуру Токитиро. Его лицо все время находилось в движении, и тело тоже. И даже если ничего не двигалось – пальцы, ноги, голова, то все равно создавалось впечатление, что этот человек в любую секунду готов сорваться с места.

– Я думал, ты умнее, Хидэёси. Или что ты все-таки любишь своего сына и хочешь его увидеть, – слова давались Иэясу с трудом. Приходилось следить за дыханием и больше не двигать руками.

– Глупости, маленькая шутка. Ты что, обиделся? – рассмеялся Хидэёси. – Раз твои потомки научились делать человеческие тела – слепят тебе новое, не обеднеют. А ты шустрый, тануки.

Иэясу поморщился. Не только от боли – он терпеть не мог это прозвище из уст Хидэёси.

– Если бы ты был умнее, Обезьяна, ты бы догадался, что то, на чем ты сидишь своим бесхвостым задом, и есть та штука, которая «лепит тела». И если мы с Като Киёмасой устроим тут драку – от нее ничего не останется. И твой сын будет по-прежнему завывать в пустоте неупокоенной душой.

– Да как ты смеешь! – Хидэёси вскочил и сжал кулаки.

– Подумай. У тебя теперь полно времени. – Иэясу наконец вдохнул полной грудью и вышел из зала.

Оказавшись на улице, он понял, что до машины с оборудованием не доберется, об отеле даже речи не шло. Он чувствовал, как кровь стекает по его ногам, и надеялся, что многочисленные слои одежд хорошо ее впитают – в основном он и нарядился так, потому что ожидал от Хидэёси чего-то подобного. Рана уже почти закрылась, но от ходьбы разошлась снова.

Скамейка. То, что надо. Ему не потребуется много времени, чтобы залечить такое ранение, но нужен покой. Иначе все зарастет криво и будет потом болеть.

Иэясу сел на скамейку и откинулся на спинку. Проклятье, ну до чего же больно! И это еще только начало – дальше будет просто кошмар, когда рана начнет ужасно чесаться изнутри. Он поднял руку. На ней все еще сочился кровью порез. Обычно такая мелочь исчезает почти мгновенно. Но сейчас все силы направлены на более серьезное ранение.

Заметил ли Хидэёси? Судя по его словам, нет. А вот понял ли Киёмаса? А если да, то крайне важно – расскажет он своему господину или нет. Киёмаса очень, очень сильно изменился. Однако, вероятнее всего, его бывший хозяин еще не понял этого.

Все владеющие силой больше всего оберегали свою тайну. Скрывали не само умение управлять стихиями и первостихиями – это как раз было почетным, и многие, кто был лишен такой способности, прибегали к фокусам, чтобы их тоже считали потомками богов. Но что именно дает тебе твоя стихия и каким элементом ты владеешь – держалось в строжайшем секрете. И доверяли его только самым близким друзьям. Даже дети не всегда знали, какой силой владеет их отец. А что поделать – в такое время вырос Иэясу: не раз бывало, что сын бил в спину отцу.

Иэясу считал такое отношение глупостью. Своего сына Хидэтаду, который наследовал силу, Иэясу обучил всему. Сначала нашел ему хорошего наставника, умеющего держать язык за зубами, а потом и сам.

А вот способности Хидэтады он скрывал едва ли не больше, чем собственные.

Ходили слухи, что Мори умеют видеть чужие элементы, а Мори Мотонари – так и вообще сами способности наделенных силой людей. Но Иэясу точно этого не знал. Да и сам Мори Мотонари умер, когда Иэясу еще был ребенком, а с его сыновьями ему не приходилось воевать. Да, интересная получается штука: то, что умеешь делать в бою, знают лишь твои друзья и твои враги.

Но о том, что ты можешь, помимо сражения, не должен знать никто. О том, что Иэясу умеет залечивать свои раны, знал только Ода Нобунага. Он сам увидел те три пули, которые упали на землю, когда Иэясу снимал с себя доспех. И очень, очень громко ругался, что Иэясу не сказал ему, не доверился. А он в пылу боя даже и не заметил, что пули пробили его насквозь.

Дышать стало намного легче. Но теперь внутри стало так жечь и чесаться, что хотелось разодрать рану снова, чтобы как следует почесать себе кишки. Иэясу прикусил губу, на глазах выступили слезы. Ничего. Потерпеть. Совсем немного потерпеть.

Киёмаса рассматривал свой меч с некоторым недоумением. Ну как он мог промахнуться? Запутался в складках одежды? Да нет же, он отлично почувствовал, как клинок погружается в плоть. Вот же… неужели Иэясу и правда тануки? И сумел обвести его вокруг пальца?

– Ах-ха-ха! – Его светлость тем временем явно не был расстроен и веселился от души, наблюдая за его лицом.

– Ты бы видел себя! Киёмаса Кривые Руки, вот как я буду тебя теперь звать. Или… ты промахнулся нарочно, а, Киёмаса?