Экстаз - Николь Джордан

— Ноулз, — обратилась Рейвен к дворецкому, — пожалуйста, разыщите О'Малли и пришлите его сюда.

— Прячетесь снова под юбку к своему конюху? — закричал Шон. — Хотите, чтобы мы опять с ним сцепились? Больше вам не удастся отправить меня на флот!

— Что вам нужно, мистер Лассетер? — повторила Рейвен, злясь на себя, что голос у нее дрожит.

— Я уже говорил: это всего-навсего родственный визит. Хочу поздравить вас с вхождением в нашу славную семью.

Он без приглашения уселся на стул, закинув ногу на ногу. Несмотря на страх и отвращение, Рейвен не могла не заметить, что одет он с иголочки — бутылочного цвета костюм, гармонирующий с цветом его наглых глаз, и он по-настоящему привлекателен — какой-то дикой, первозданной красотой.

— Не верю ни одному вашему слову, мистер Лассетер, — сказала она. — Вы не способны ни на какие нормальные чувства. Во всяком случае, по отношению ко мне.

— Хорошо, — согласился он. — Назовите причиной моего прихода простое любопытство, и не ошибетесь.

Он переменил позу и развалился на стуле, всем видом показывая готовность к длительному разговору.

— Расскажите мне, как вам удалось зацепить на крючок Келла и женить его на себе?

В ожидании О'Малли Рейвен постаралась собрать все душевные силы и попытаться поддерживать разговор, пропуская мимо ушей его оскорбительные выпады.

— Я не зацепляла вашего брата на крючок, мистер Лассетер, — ответила она. — Просто Келд оказался благородным джентльменом и предложил мне выход из положения.

Шон скривился.

— Келл никогда не был джентльменом.

— По крайней мере он не похищал меня, не бил рукояткой пистолета по голове, не вливал насильно наркотики.

— О да, по-вашему, он почти святой, этот Келл! Но вы просто не знаете о его грехах. А я вам скажу… — Лицо Шона выразило полную готовность поделиться какой-то тайной. — Известно ли вам, — почти шепотом начал он, — что его подозревают в убийстве?

Рейвен с презрением взглянула на него: и это говорит родной брат! Он, правда, как всегда, пьян.

— Я отказываюсь слушать эти мерзкие толки! Особенно от вас, — сказала она.

— Уверены, что это лишь толки? — спросил он до странности спокойным и трезвым голосом.

Рейвен в тревоге уставилась на него.

— А вы… вы знаете что-то другое?.. Келл говорил… Я поняла его так, что он не убивал вашего дядю.

Шон хмыкнул.

— Вы что ж, хотели, чтобы он вам прямо признался в убийстве? Так, что ли? Как на исповеди? Мой брат не какой-нибудь лопоухий дурачок. Он знает, что делает.

Рейвен покачала головой. Она не хотела верить ему ни на йоту и в то же время не могла с полной уверенностью сказать, что он лжет. Хотя было ясно, что прежде всего он хочет вбить клин между ней и Келлом — как будто он уже и так не существует, этот клин. Какой гнусный негодяй! Ничего святого!.. Хотя, кто знает, какова истинная правда?

Но, как бы то ни было и чем бы ни руководствовался этот красивый мерзавец, нужно от него поскорее избавиться. Почему не идет О'Малли? Где он?..

— Мистер Лассетер, — сказала она решительно, — что нужно, чтобы вы навсегда оставили меня в покое? Деньги? Если так, я вам дам сколько смогу. У меня есть небольшое состояние.

— Не выйдет, леди! Вам не подкупить меня! Никакие деньги не искупят того ада, в который вы ввергли мою душу и тело!

— Сожалею, если это так. Но вы взяли реванш, мистер Лассетер. Счет у нас равный.

— Нет, не равный, — процедил он сквозь зубы. — За то, что сделали вы, платят кровью.

Он был страшен и омерзителен в этот момент, и она невольно отступила, а он словно ждал этого и, поднявшись со стула, шагнул к ней.

Если он даже нарочито переигрывал, желая напугать ее, то это ему вполне удалось! Однако он не остановился, а крепко схватил ее за руку. Рейвен ощутила боль. Она громко вскрикнула и попыталась вырваться, подбежать к комнатному звонку… Тщетно: она была словно в тисках — как тогда, во время похищения, в карете, а потом в доме у Келла…

И тут вошел О'Малли. Быстро оценив обстановку, он схватил Шона за шиворот и оттащил от Рейвен, а когда тот попытался сопротивляться, поднял свои огромные кулаки и прорычал:

— Оставь ее в покое, паскуда! Или я тебя ничему не научил?

— Не дотрагивайся до меня, гад! — заорал Шон, побагровев от ярости и сразу перестав казаться красивым. — Ты еще пожалеешь!

— Не больше, чем вы, если не оставите в покое мисс Рейвен! — По старой привычке О'Малли продолжал называть свою хозяйку так же, как раньше. — Я просто сверну вам шею, мистер.

Шон сделал движение вперед, собираясь броситься на старого слугу, но вовремя одумался и, сжав кулаки, прошипел:

— Клянусь, что не буду знать покоя, пока не доберусь до тебя. И до твоей хозяйки.

С этими словами он выскочил из холла.

Рейвен, дрожащая и соссршенно обессиленная, опустилась на стул.

— Жаль, что тогда в парке я не прикончил этого негодяя, — сказал О'Малли. — Он бы не досаждал вам, и не было бы ни похищения, ни…

Вероятно, он имел в виду ее внезапное замужество, но Рейвен не стала уточнять.

— Что случилось, то случилось, О'Малли. И нужно думать, как жить дальше.

— Так-то оно так, мисс Рейвен, но на вашем месте я прислушался бы к его угрозам и держал под рукой пистолет или кинжал.

Она слабо улыбнулась, вспомнив, что уже успела ранить одного из братьев.

— Спасибо за мудрый совет. Но тебе он тоже грозил, и ты не забудь запастись оружием.

— Уж я сумею, мисс Рейвен, постоять за себя и охранить вас, не беспокойтесь.

Она и не беспокоилась, потому что знала силу и преданность этого человека, но дрожь не оставляла ее, и она обхватила себя руками, пытаясь умерить озноб.

О'Малли ушел. Взгляд Рейвен снова упал на разбросанные письма с приглашениями. Что ж, в ее отношениях с высшим обществом уже произошел сдвиг, которого она хотела. Но угроза осталась с другой стороны: она сделалась устойчивым объектом мести свирепого и, по всей видимости, не вполне нормального человека. К тому же — ее родственника.

Когда О'Малли появился в его комнате, Келл сидел за столом, просматривая счетные книги. Он с удивлением воззрился на вошедшего, но не сказал ни слова, ожидая объяснений.

— Хотел бы кое-что сказать вам, мистер Лассетер, — проговорил старый слуга почтительно, но без всякой робости. На его лице скорее читался гнев. И крайнее беспокойство.

Келл отложил карандаш.

— Это касается моей жены?

— Да. И вашего брата, сэр.

Келл встревоженно взглянул на него.