Разбойник - Роберт Энтони Сальваторе

Прайди снова нервно облизнул губы и повернулся к Берниввигару:

– Мы знаем, где обитает это существо?

Гарибонд смотрел вслед женщине с дочерью, удалявшейся по тропинке от дверей его домика на озере. Он узнал в ней Каллен Дюворнэ, но женщина упрямо твердила, что ее зовут Ада Вехелин. «За добро надо платить добром», – повторил он прощальные слова своей гостьи, сказанные в ответ на горячую благодарность за помощь после происшествия в городе.

Поначалу Гарибонд ее не узнал – воспоминания о Каллен Дюворнэ относились к далекому прошлому. Не вспомнил ее он и по дороге домой, и во время краткого визита ее и дочери у него в доме. Только перед самым расставанием, когда она произнесла эти слова, да и то не сразу, в его голове всплыли воспоминания о давнем случае с осужденной преступницей.

А сейчас, когда Гарибонд смотрел ей вслед, у него исчезли последние сомнения. Это действительно была Каллен. Он был рад узнать, что женщина выжила, справилась со своим несчастьем и даже сумела остаться в Прайде. По ее словам, они с дочерью жили на западной окраине города. Сознание, что несчастная женщина осталась в живых после тяжелого испытания, подбодрило дух Гарибонда. Ее жизнь и жизнь рожденной ею хорошенькой девочки несколько примиряли его с гибелью Сен Ви и болезнью Брансена. Их жертва не оказалась напрасной.

Гарибонд всегда понимал, что Сен Ви, спасая молодую женщину, поступала правильно, и она сама никогда в этом не сомневалась и ничуть не жалела. Встреча с Каллен и Кадайль подтвердила эту уверенность.

– О… на… м-м-мой… др-др-уг, – произнес Брансен, глядя вместе с ним из окна.

– У тебя очень хорошая подружка, Брансен, – ответил Гарибонд, обнял мальчика за узкие плечики и привлек к себе. Не то чтобы он опасался, что Брансен упадет, просто Гарибонду очень захотелось почувствовать кого-то рядом.

– Я-я-я на… н-н-ней… же-же-нюсь.

Рот Гарибонда в улыбке растянулся до самых ушей, но мужчина не стал ничего говорить, просто покрепче прижал к себе несчастного мальчика. Он знал, что желание Брансена несбыточно, но не захотел его расстраивать.

– Она будет тебе хорошей женой, – сказал он. Зачем лишать парня его мечты? У него и так нет никаких радостей в жизни.

Посмотрев на Брансена, Гарибонд только укрепился в своих мыслях. Никогда ему еще не приходилось видеть такой ясной и открытой улыбки на лице приемного сына. И Брансен даже не обернулся, не почувствовал взгляда Гарибонда, как это обычно бывало. Он продолжал смотреть вслед Кадайль и продолжал улыбаться.

Позже, когда мать и дочь скрылись из виду, Гарибонд вспомнил о делах по хозяйству.

– Пора немного почиститься и приготовить что-нибудь на ужин, – спохватился он.

Гарибонд еще раз обнял мальчика, потом разжал объятия и принялся разводить огонь, чтобы согреть воду для похлебки. Помешивая варево в котелке, Гарибонд не переставал размышлять об улыбке на лице мальчика. Как хорошо, что он может так улыбаться после унизительного происшествия в городе. Как это было ужасно!

Но оказалось, что ему было тяжелее пережить такой случай, чем Брансену, и Гарибонд понял, что бедняга давно привык к оскорбительным выходкам людей. Снова и снова Гарибонд задним числом сожалел обо всех случаях, когда позволял Брансену уходить в Прайдтаун. Но мальчик всегда так настаивал на своих походах, так нетерпеливо ждал их, хотя за два или три года всего несколько раз он вернулся без грязи на одежде и крови на лице. В свете сегодняшнего происшествия Гарибонду стало окончательно ясно, что мальчик чаще всего страдал не из-за собственной неловкости.

Мужчина медленно помешивал кипящую похлебку и вспоминал своих давних друзей, Динарда и Сен Ви. Густая жидкость потихоньку бурлила в котелке, и след от ложки неизменно сглаживался; наблюдение за этим процессом заставило Гарибонда пристальнее заглянуть в собственную душу и свою жизнь. Он называл себя отшельником и сейчас припомнил все разочарования, приведшие его в это место. Решение поселиться в заброшенном уединенном домике на маленьком скалистом островке пришло не сразу. Оно выросло и укрепилось после целой череды бед, сопровождавших жизнь Гарибонда среди людей. Он вспомнил, что его сестра погибла от рук поври, а солдаты, как всегда опоздавшие ее спасти, больше были заняты празднованием победы, чем сочувствием его горю. В то время как он стоял на коленях над телом сестры, бравые воины веселились и спорили, кто сразил большее количество врагов.

– Да, тогда была совсем другая жизнь, – пробормотал он кипящей на огне похлебке.

Сожаления о прошлом быстро испарились, как и всегда бывало с Гарибондом, и он обратился мыслями к более приятным воспоминаниям, к Динарду и Сен Ви. Удивительно, как за сравнительно короткий срок женщина смогла настолько сильно затронуть его душу. И еще он с радостью думал о Брансене, этом неловком и искалеченном мальчике. Гарибонд не мог без смеха вспоминать, как раздражались люди, слушая сбивчивое заикание Брансена; для Гарибонда этот недостаток только незначительно замедлял процесс раскрытия некоего секрета. Так длительное ожидание поклевки на рыбалке делает улов еще ценнее, а после долгого ненастья солнечные день становится ярче.

Гарибонд оторвался от похлебки, чтобы взглянуть на мальчика. Брансен снова уткнулся в Книгу Джеста и осторожно переворачивал страницу. С тех пор как Гарибонд показал ему первые слова, а потом несколько часов посвятил урокам чтения, мальчик почти не расставался с книгой. По какой-то непонятной Гарибонду причине Брансен находил в этом занятии явное утешение. Поначалу у Гарибонда возникли опасения, что неловкий мальчуган испортит или порвет книгу, но вскоре стало совершенно очевидно, что Брансен как никто другой заботится о ее сохранности. После чего Гарибонд разрешил ему брать книгу в любое время и больше не заботился о состоянии реликвии, связанной с воспоминаниями о Сен Ви и Динарде.

В этот вечер они сели ужинать позднее чем обычно, и в комнате вкусно пахло только что сваренным супом и древесным дымком. Низкие тучи за окном ускорили наступление сумерек, и пришлось зажечь несколько свечей.

– Красивый почерк в этой книге, – заметил Гарибонд между двумя глотками. – Тебе, наверно, нравится разглядывать его завитушки.

На лице Брансена появилась смущенная улыбка.

– Скажи, это помогает тебе отвлечься от всего, что тебя окружает? – спросил мужчина. – Ты, вероятно, забываешь о том, что произошло в городе, когда разглядываешь затейливые буквы? Какие все-таки дураки эти солдаты!

Выражение лица мальчика немного изменилось, и на нем мелькнуло что-то похожее на растерянность. Несколько раз он пытался заговорить, и Гарибонду показалось, что причина его неудач не только в невозможности ясно произнести слова. Наконец Брансен положил на стол растопыренную пятерню ладонью вниз.

– Эт-т-то… б-б-бра… ть, – произнес он.

От усилий перевернуть ладонь и при этом не смахнуть со стола посуду рука Брансена задрожала. Гарибонд с любопытством склонил голову набок.