Хочешь выжить – стреляй первым - Виктор Тюрин

Том Уилкс возглавил группу разведки, а Джим Хард — боевое подразделение.

В игровой зал, где любил проводить время Гризли Кэссиди, зашли трое молодых людей, всем своим видом напоминающих парней с Запада. Отмачивая соленые шутки, сели за один из игорных столов, а еще через полчаса разгорелся скандал. Не успели парни Гризли приблизиться к ним, как загремели выстрелы. Четверо бандитов, в том числе Гризли Кэссиди, были расстреляны почти в упор.

Малыш Израэл был единственным из "офицеров" покойного Мясника, который каждую ночь проводил дома, в семейной постели. Он считал себя примерным семьянином. У него была жена и трое детей, которых он воспитывал в строгости, нередко прибегая к розгам. Около часа ночи он вышел из бара, сопровождаемый своим телохранителем гигантом — голландцем Большим Вилли. Больше их никто не видел.

Щеголя Джима, всегда одетого по последней моде, любителя молоденьких девушек и хороших сигар, никогда не выходившего из дому без двух малогабаритных револьверов в карманах, выловили в канале, раздетого догола, с перерезанным горлом.

* * *

Я заканчивал ужинать, когда в зале итальянского ресторанчика появился Бык Сэм. Быстро оглядевшись и увидев меня, он сразу направился к моему столику. Я тут же подал сигнал человеку из группы разведки, сидевшему через столик. Сейчас работала система, разработанная мною на случай явной опасности. Люди, сменяясь, сопровождали меня в течение дня, что давало мне надежную связь с группами, а также являлось нечто вроде страховки в случае покушения на меня. Сейчас в связи с заговором против Сержанта сложилась как раз такая ситуация. То, что явился не просто посыльной, а сам Бык, являвшийся вроде старшего телохранителя, говорило о том, что случилось нечто чрезвычайно серьезное. Это нашло подтверждение в словах Быка: — Кончай жрать и поехали! У Сержанта есть новости!

— Лови кэб. Я сейчас выйду.

— Я приехал с Сиплым. Он за кучера, — сказав, он тут же развернулся и пошел к выходу.

Проходя мимо столика, за которым сидел Дик Баткинс, бывший сержант роты рейнджеров, я замедлил шаг: — Группы к бою. Кабинет Сержанта. Сигнал — двойная вспышка спички. Объекты те же.

Сэм только что закончил рассказывать мне о второй тайной встрече все той же тройки бандитских предводителей, состоявшейся сегодня утром, но на этот раз шпиону удалось узнать каким-то образом, о чем велся разговор. Правда, особой веры этим сведениям у меня не было. Слишком много кругом было лжи. Официальные новости с континента иной раз опаздывали на полгода. Мы нередко узнавали о них раньше, но в таком искаженном виде, что я диву давался до чего может дойти человеческая фантазия. И что удивительно — подобным слухам верили! Каждое судно, приходя с товарами в нью-йоркский порт, привозило с собой свежие новости с континента. Они тут же перехватывались газетчиками и на следующий день выходили в виде аршинных заголовков на первых листах газет, при этом частенько обрастая придуманными подробностями, не соответствующими реальным фактам. Впервые с этим столкнувшись, я даже не знал, что и думать о местной прессе, пока не наткнулся на один интересный образчик в одной из газет, объяснивший мне, что представляет собой нью-йоркский журналист того времени.

"Вчера, в семь часов вечера, в меблированных комнатах мадам Жаклин произошел очередной безобразный скандал. Заезжий торговец плюшем из Коннектикута (по слухам — приличная сволочь), отказался заплатить по счету, проведя с одной из девушек, 38-летней миссис Джекки Ноланд, два с половиной часа у нее в комнате, в обстановке интимной близости. Джекки свидетельствует, что обслужила клиента как всегда, на самом высоком уровне, "…но эта образина посчитала, что у него есть шанс сэкономить!". Двумя ударами табуретки Джекки уложила скупердяя на пол, а затем разбила на его голове восемь тарелок. На крик пострадавшего о помощи, сбежались все клиенты, а также милашки мадам Жаклин. Они отбили торговца из рук разъяренной девушки. Среди сбежавшихся на шум находился и ваш корреспондент, который обнаружил в толпе спустившихся мужчин со второго этажа, одного из чиновников мэрии. Очень уважаемый человек, к тому же женат и имеет детей. Мы не считаем нужным называть здесь его имя, но если кто-то заинтересован в том, чтобы выяснить для себя этот вопрос, обращайтесь ко мне, Стиву Пайперу, в любое время. О цене со мной, можно легко договориться".

Но это то, что касалось общих новостей. Помимо этого люди сами лгали о себе, врали о других. Одни пытались таким образом спрятать свое прошлое, другие — получить от этого выгоду, третьи — в силу болтливого языка и виски. Как только я это понял, то тут же вывел для себя правило: доверяй только трети того, что слышишь и половине того, что видишь, и тогда у тебя будут правильное представление о действительности. Вот и сейчас донесение осведомителя, пересказанное Сержантом, выглядело, мягко говоря, несколько неправдоподобно. Если верить ему, то в Нью-Йорк из Чикаго прибыла или вот-вот прибудет банда убийц, чтобы покончить с Сержантом и его людьми. Неправдоподобность этой версии заключалась в том, что у одного Гризли Кэссиди было под рукой около двадцати громил и убийц, не говоря уже о людях Малыша и Щеголя. Им только скажи: "Фас!" — порвут любого на части. Тогда откуда этот слух? Хотят отвлечь наше внимание и дать им время набрать себе сторонников? Или банду действительно наняли? Ответа мы не знали, как и не знали к чему готовиться, но вывод был очевиден: заговорщики были готовы начать действовать. Почему так быстро? Ответ на этот вопрос лежал на поверхности. Ни Гризли, ни Малыш Израэл, ни Щеголь Джимми не были дураками и понимали, что слухи об их заговоре уже дошли до наших ушей.

Я понимал растерянность Сэма. На сегодня у него не было ни достаточного количества верных ему людей, ни союзников. Попытки договориться с другими мелкими главарями, как Меняла Дик или Чак Коннорс ничего не дали, те просто заняли позицию наблюдателей, выжидая, чем все закончиться. Гризли с компаньонами, видя бездействие остальных, поняли, что получили "добро" на любые свои действия. У нас, к сожалению, не было такой возможности, иначе остальные вожаки, пока остававшихся нейтральными, могли подумать, что началась общая зачистка и выступить против нас единым фронтом. Нам оставалось только выжидать.

— Если бы у меня было хотя бы пара недель. Я уже кое с кем переговорил. Проклятье! Гореть этим предателям в геенне огненной!

Это было уже не первое его проклятие за сегодняшний вечер. Я большей частью молчал, медленно потягивая виски, давая ему, как следует завестись. Мне нужно было подвести его к состоянию, когда в человеке начинают говорить эмоции наравне с разумом.

— С детства помню одно выражение: подчас язык у дурака бывает таким длинным, что может перерезать ему глотку. Их языки как раз нужной длины, да и я не стану стоять в стороне. Но как это сделать, ума не приложу! У одного Гризли Кэссиди столько же парней, сколько у меня! А этих жирных, заевшихся свиней семь! Пусть даже не семь, а три! Их слишком много! Они все себя считают большими боссами! Знаешь Джек, мне тут доложили, что некоторые из них считают, будто именно они выиграли войну с ирландцами! Как тебе! Не ты! Не я! А они!