Хаос дорог - Мария Николаева

В общем, первой странностью стало то, что Вирд был нем. Этот город просто не умел говорить! Но он умел слушать, а мне был нужен собеседник, понимающий и терпеливый, а еще умеющий молчать…

Как же все‑таки мало нам нужно в жизни! Оказалось, что мне был нужен Вирд – и все. Я просто говорил с ним, изливал ему душу, чувствуя что‑то вроде дружеской поддержки и понимания. Это… успокаивало. Конечно, город не мог понять меня по–настоящему, не мог оценить все с позиции нашей морали, но мне это и не было нужно. Все‑таки в жизни нам необходимо не так уж много вещей… можете мне поверить.

А потом я однажды утром открыл глаза и впервые взглянул на город по–другому. Он не только слушал меня – он жил. Размеренный ход часов, монотонное шипение песка, утекающего сквозь пальцы… То, что знакомо и близко любому смертному, для меня оказалось дикостью. Зачем отмерять время, когда его у тебя в запасе бесконечно много? Незачем! Все случается в свое время – не раньше и не позже.

Вот только я к тому моменту утратил бессмертие, дарованное золотой кровью, но привычки же не забываются, особенно те, что заложены в основу восприятия мира. Так что первые три года я не особенно задумывался о времени. Его просто не существовало в моей реальности, зато оно жило в реальности Вирда…

Можно сказать, что именно этот городок научил меня мириться с реальностью. Он один сумел мне дать то, что не смогли привить все эльфийские мудрецы вместе взятые, – ощущение собственной значимости в глазах мира. В каком‑то смысле после долгих лет ожидания встретились два одиночества: Владыка, отказавшийся от силы, и город, не имеющий собственного голоса. Странное сочетание, правда? Бессмысленное какое‑то. Но нас все устраивало, а на других мы особо не оглядывались…

И как‑то незаметно границы моего мира расширились. То, что раньше отвергалось без сомнений – duah’mai[16], – постепенно, шаг за шагом, вошло в мою жизнь и стало ее неотъемлемой частью. Скажи мне кто‑нибудь лет десять назад, что я спокойно заговорю с человеком – не важно, кто он и какое положение занимает, сам факт его смертности уже повод отказаться от общения! – я бы не поверил. Более того, многие из двуликих стараются пореже пересекаться и с эльфами, только небольшая группа избранных достойна нашего внимания, но и до них мы нисходим. Наверно, это сложно понять тому, кто не вырос в этой среде… Но! Ни один Владыка никогда не окажет помощи ни одному «низшему», кроме своего rea, даже если в опасности окажется давний друг и соратник. Хотя о какой дружбе может идти речь?! Боги, да что говорить, если многие отказываются от собственных детей, обрекая их тем самым на смерть? А самое паршивое во всем этом то, что происходящее никому не кажется чем‑то зазорным или странным. Их действительно все устраивает!

В общем, уродец я не только генетически, но и морально. Надеюсь, теперь все поняли, за что именно невзлюбили смертные мою родню? Ну и, думаю, больше не надо объяснять причины моих разногласий с Семьей? И вовсе дело не в том, что меня коробят все их правила и традиции (хотя коробят – спорить не стану), просто в результате обряда я приравнял себя к смертным. Кстати, только по этой причине я и остаюсь жив – я просто недостоин их внимания. Пока недостоин. Ведь бешеных собак, забравшихся на личную территорию, пристреливают, вне зависимости от их значимости. Даже на безродную шавку обращают внимание, когда она становится опасной, – именно так поступает рачительный хозяин, верно?

Но не будем о грустном. Я все это начал не для того, чтобы лишний раз доказать, какие плохие они – и какой безобидный я. Не мне судить, да и не вам – на все найдутся гораздо более строгие судьи, которые, лишь глянув на цепочку событий, сразу придут к верным выводам… Но и по их души в свое время придут другие арбитры. История не стоит на месте. И пусть ее узор хаотичен и пока неясен нам, когда‑нибудь его разглядят те, кто придет после нас. Запутают они это кружево сильнее? Или, напротив, развяжут неровные узелки чужих ошибок? Этого не знают и все пророки мира, но что бы ни сделали наши потомки, как бы ни оценили итог наших жизней, в одном они не ошибутся никогда – они действительно рассудят, пусть и с неведомых нам позиций…

Боги, о чем это я? Опять ушел слишком далеко по неровной тропинке собственных мыслей и едва не заблудился. Только я мог потеряться в собственном разуме, нагородив несколько лишних смысловых конструкций…

В общем, настал день, и я оказался лицом к лицу с реальностью. Причем не знаю, кто этому факту удивился больше: я или она. Но как любая уважающая себя danely, эта дама восприняла мое появление на ее пороге спокойно, не опускаясь до демонстрации неуместных эмоций. Короче – я удивился сильнее, вернее, абсолютно оказался не готов к такому знакомству. Хотя следует признать, Вирд провел меня этим путем почти бескровно. С моей удачей и при содействии со стороны одной недолюбливающей меня danely божественных кровей… в общем, все могло быть много хуже. Мне повезло почти сразу после прибытия в город узнать о старой библиотеке, а когда я обнаружил, что это архив еще имперской постройки… Если бы я верил, что Судьба способна делать такие подарки, я бы ее поблагодарил, но я убежден, что все произошло исключительно из‑за ее недосмотра.

Не знаю, много ли я времени провел бы в Вирде до того, но стоило мне оказаться в этом святилище знаний, как старые рукописи не пожелали меня отпускать и полностью завладели мыслями. А потом, однажды очнувшись от этого наваждения, я обнаружил себя в штате сотрудников библиотеки…

Знакомься, Ксан, это Реальность. Danely, позвольте вам представить это странное всклокоченное создание. Не волнуйтесь, оно не кусается. Да, т очно. Нет, оно нас слышит. Кстати, зовут его Ксаном…

В общем, представление прошло по всем правилам. Дама недовольно морщила носик, посматривая на нового подопечного, а подопечный тем временем все дальше увязал в сетях этой удивительно прекрасной danely, обрастая связями и знакомствами… — Эй, друг! Кончай мечтать! Вон уже и город показался, а ты все смотришь в одну точку, словно с открытыми глазами заснул! – хохотнул мой попутчик, поравнявшись со мной.

Я, скинув оцепенение, сразу же улыбнулся в ответ – немного смущенно, как полагалось в такой ситуации. Все‑таки правильно я сделал, решив не торопиться с возвращением. С обозом идти, конечно, дольше в два раза, зато гораздо безопаснее. А мне встреч с разбойниками уже хватило на жизнь вперед.

Караван – хотя назвать так три груженые телеги и полтора десятка людей будет явным преувеличением – я нагнал всего через три часа после выезда из Садхара. Сначала я хотел просто проехать мимо, но ночь было безопаснее провести в обществе людей, а потом оказалось, что они тоже идут в Вирд. Да и Поль – немолодой, полноватый купец, одинаково просто и доброжелательно обращавшийся с воинами, возницами и незваным гостем, – оказался довольно веселым и приятным собеседником. В отличие от десятка наемников – мрачных и нелюдимых типов, с подозрением поглядывавших на меня в течение всего пути. Будь их воля, они бы бросили меня где‑нибудь в кустах, желательно с перерезанным горлом – чтоб уж наверняка, но Поль, хмуро глянув на охрану, гостеприимно предложил мне присоединиться к его каравану. На что я сразу же с радостью согласился. Пусть дольше – но никаких потрясений, связанных с нежелательными встречами, точно не будет, а в моем состоянии – это главное.