Как разграбили СССР. Пир мародеров - Лев Сирин

— Доживем мы до таких времен?

— Я думаю, что доживем.

— Вы, Леонид Яковлевич, извините, не гомосексуалист?

— Я сам — нет!

— Тогда зачем призывать гей-парады разрешать... не знаете наш менталитет?

— А мне все равно! Я вам только что сказал, что занятие политикой — это не подлаживание под настроение публики, а это стремление сделать страну такой, какой ты ее хочешь видеть. Я хочу жить в свободной стране. Я хочу, чтобы люди, которые хотят мирно, без оружия, собраться и нечто выразить, имели бы на это право. Я не являюсь гомосексуалистом. Я человек традиционной сексуальной ориентации. Мне не нравятся гей-парады. Не нравятся не потому, что на них неприятно смотреть... мне они безразличны. Чисто этически мне не нравится, когда люди публично говорят об интимных вещах. Мне не нравится, когда люди публично говорят о вере в Бога. О своей вере. Мне не нравится, когда стоят в церкви и под камеру демонстрируют себя со свечкой и осеняют себя крестным знамением. Так же мне не нравится, когда люди говорят о своей интимной жизни. Но если они хотят собраться и пройти по улице — они могут собраться и пройти по улице. Дело не в том, как я к этому отношусь, а дело в том, что это право гражданина моей страны. И я хочу, чтобы все граждане имели право на самовыражение. Любой гражданин!

— Любой социальный срез? Завтра уголовники, которые сидели в тюрьмах, соберутся и пойдут маршем.

— Да, они имеют на это право! Безусловно! Вот как раз демонстрация бывших заключенных мне представляется более обоснованной, чем демонстрация гомосексуалистов.

— Не политических! Уголовных!

— Годится! Заключенным есть что сказать...

— Я имею в виду, если они начнут говорить о том, какой на зоне хороший пахан... пропагандировать свои блатные принципы жизни. Призывать внедрять их в жизнь...

— Если они будут пропагандировать, что на зоне хороший пахан... ну, пускай они это пропагандируют. Но, скорее всего, они выйдут с другим. Если им бы дали возможность выйти. Они бы вышли с тем, что, отсидев по приговору суда срок, искупили по закону свою вину перед обществом, но они все равно оказываются дискриминированными. Им запрещают селиться здесь, селиться здесь... Их не берут на работу. Их дискриминируют, их преследуют... тем самым, между прочим, нарушая закон. Тем самым способствуя росту преступности. Они могут говорить, что, будучи в свое время лишенными свободы на какой-то срок по приговору суда, они были в это время лишены права на нормальное питание — их кормили отвратительно и держали впроголодь. Они были лишены права на физическую защиту, потому что их избивали. И это является не проблемой уголовников, это является проблемой всего общества.

— А «воры в законе» если...

— Подождите. У нас есть вещи, запрещенные нашей Конституцией. Конституция запрещает пропаганду насилия. Конституция запрещает пропаганду ненависти. Система «воров в законе», система оргпреступности является системой, враждебной нашей Конституции. Поэтому эта пропаганда запрещена. Пропаганда такой системы жизни должна преследоваться. Гомосексуализм не запрещен!

— Не запрещен. Но к чему пропаганда? У многих подрастают дети... Пропагандировать, чтобы они влились в их ряды?

— Вы в курсе, что гомосексуальная ориентация является врожденной характеристикой человека? Что во всех обществах мира за все время человеческой истории примерно одинаковый процент гомосексуалистов? Примерно 4-5% населения. Если вы человек гетеросексуальной ориентации, то никакая пропаганда из вас гомосексуалиста не сделает. Это невозможно!

— И ребенка не сделает?

— Я вам сказал: врожденный... Книжки надо читать, простите уж ради бога! Не надо быть в плену диких предрассудков!

— Христианство считает этот предрассудок содомией, Леонид Яковлевич.

— То, что христианство в классических текстах осуждает гомосексуализм, это проблема христианской религии. Хочу заметить, что во многих церквях христианских сегодня гомосексуализм признан! Во многих христианских церквях заключают браки между гомосексуалистами! Церковь своим авторитетом совершает священное таинство брака с двумя гомосексуалистами. Это принято во многих церквях мира. И это вопрос теологов, которые могут с этим разбираться: правильно это или неправильно. С точки зрения гражданских прав наша Конституция запрещает дискриминацию людей по полу, расе, вере, сексуальной ориентации и так далее. Следовательно, если в Конституции записано, что граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно и без оружия, то это право распространяется на женщин, людей любой религии и любой сексуальной ориентации.

Санкт-Петербург, июнь 2009 г.

Жириновский — яркое явление, которое тоже стало возможно только в результате распада СССР, хотя формально партийная деятельность Владимира Вольфовича началась в Советском Союзе (ЛДПР была зарегистрирована в 1989 году и стала первой партией после КПСС) и была в общем-то исполнена державно-государственнической риторики. Поговаривают, что Жириновский — проект КГБ. Все, конечно, может быть, но КГБ давно нет, а ЛДПР цветет и пахнет. К тому же, глядя порой, как Владимир Вольфович иногда поносит советскую власть (но, конечно, строго по теистической необходимости) или требует выноса Ленина из Мавзолея, думаю, все с ним несколько сложнее, чем полагают сторонники чекистской версии.

Всегда удивлялся тем, кто не понимает феномена, в том числе и феномена политического долгожительства Владимира Жириновского. То есть сначала всерьез ультраэпатажные манеры и идеи лидера ЛДПР нормальные люди не воспринимали закономерно. Диковинка, да и только. Сначала — это, конечно, 1990 — 1993 годы. Вплоть до расстрела Белого дома. Да, все это время Владимир Вольфович был на слуху, СМИ обильно упражнялись на нем в грубоватом остроумии, доступность и непосредственность кандидата в президенты России на выборах 1991 года удивляли и подкупали, Жириновский давно затмил Ельцина, но на солидного политика не тянул. Все изменилось в октябре 1993 года. Ну, во-первых, с политической арены исчезли Хасбулатов, Руцкой, а также КПРФ, ее, как помнит читатель, допустили до выборов в Думу в последний момент, чем блестяще воспользовался Жириновский.

Я, однако, далек от столь упрощенной трактовки успеха ЛДПР. Жириновский впоследствии неоднократно доказывал свою политическую и электоральную состоятельность в условиях жесточайшей конкуренции и цензуры на его партию. Так что осенью 1993 года он лишь на сто процентов воспользовался шансом, который ему выкинула политическая судьба, и заявил о себе максимально громко. Кроме того, после 1993 года значительная часть коммунистического электората разочаровалась в Зюганове как лидере. Коммунисты стали ассоциироваться с бесконечными неудачами на политическом фронте, а сам Геннадий Андреевич своей партийной харизмой скорее распугивал сторонников, чем притягивал. Речь, конечно, не идет о пенсионерах и ветеранах, которые в лидерах привыкли иметь того, кто формально руководит партией. Поэтому и Геннадия Андреевича они по инерции держали в наследниках Сталина, хотя, уверен, Иосиф Виссарионович от таких аналогий раз сто уже перевернулся в своем оцинкованном гробу рядом с Кремлевской стеной. Короче говоря, образная, насыщенная метафорами, цитатами, резкими выпадами в адрес властей, почти что бранчливая речь Владимира Вольфовича выгодно отличалась от монотонных, а-ля заседание парткома, выступлений Зюганова[23].