Охранитель - Андрей Мартьянов

— Возможно. Заметил его на улице Сен-Сернен. Ведьма посоветовала не беспокоиться — якобы он безвреден и не опасен.

— Но кто таков не объяснила, конечно? Хорошо, оставим пока данный казус, однако в безвредность людей, так настойчиво и искусно скрывающих свою внешность и намерения используя магию, я не верю. Ваш сон приобретает черты реальности, но это вовсе не отменяет предположения, что капли крови принадлежат монаху-каштеляну, обходившему ночью подвалы с проверкой — все ли двери закрыты? Порезался, кровь носом пошла, да всё, что угодно!

— Сомнения, сомнения и вновь сомнения, — вздохнул Рауль. — Существует в природе хоть что-нибудь, в чем вы сомнений не испытываете, брат Михаил?

— Святая вера Христова, — резонно ответил преподобный. — В вере, осмелюсь надеяться, вы тоже не колеблетесь?.. Ведите, куда дальше?

— Прямо, через галерею с ледником, винный подвал и потом в оссуарий. Запомнить было нетрудно.

В хранилище костей преподобный остановился. Коснулся груди там, где под рясой был спрятан гермесов Керикон. Неужто заметил необычное?

— Шепчутся, — после долгого молчания проронил Михаил Овернский. — Вы были правы. Крайне необычный оссуарий — я бывал на кладбищах Невинноубиенных младенцев, Сен-Жермен-де-Пре и Сен-Дени в Париже, усыпальницах Клюни и в монастыре Монте-Кассино, но там погребенные предпочитали безмолвствовать. Жак, будь любезен, посвети!

Преподобный указал на пирамиду черепов у северной стены, видимо наистарейшую, еще времен святых Вааста и Ремигия, а то сложенную и до прихода в Артуа христианства. Аккуратно снял одну мертвую голову с вершины пирамиды, провел пальцами по шву меж костей свода.

— Этому черепу лет примерно четыреста, — сказал брат Михаил. — Франк или норманн, племена родственны. Теперь посмотрите вниз, на основание груды. Разницы не замечаете?

— Галл? — предположил мэтр, вглядевшись. — Атребат или беловак?

— Сомневаюсь. Вы давно наблюдали свое отражение в зеркале, мессир Ознар? Напомню, что Ознары есть младшая ветвь дома Вермандуа, дворян природных, ведущих родословие от вождей племени веромандов признавших власть Рима тысячу четыреста лет тому. Кельтской крови в ваших жилах не меньше половины — глаза голубые, волосы темные, кость широкая. В отличие от белобрысых германцев-франков, фландрийцев или завоевателей-норманнов. Это — кто-то другой...

Под словом «это» Михаил подразумевал несколько черепов за столетия наполовину погрузившихся в слежавшийся грунт подземного коридора. Что не мешало остовы как следует рассмотреть.

Подозрительный цвет кости, — сероватый, с едва заметным голубым оттенком, — еще можно было бы списать на исключительную древность захоронения, когда сложенная из бревен церквушка святого Вааста была величиной с деревенский дом. Совсем другое дело — чрезмерно выдающиеся надбровья, куда более вытянутый свод черепа и слишком массивная нижняя челюсть. Сохранившиеся зубы, впрочем, обыкновенные, как у всех людей. Никаких тебе звериных клыков.

— Когда пришел Цезарь, здесь жили многие народы галльского языка и корня, — сказал преподобный. — А до галлов? Кто? Сам Цезарь упоминает в своих записках об иных, вымирающих племенах обитавших уединенно, на побережье нынешней Бретани и непроходимых лесах разделяющих Галлию и Германию. Люди странного обличья, разговаривающие на странном наречии и использующие не менее странное колдовство, неизвестное как римлянам, так и покоренным Республикой галлам...

— Я слышал много преданий о «старых народах», — тихо ответил Рауль. — Потерянные колена Израилевы, не упомянутые в Библии потомки Ноя ушедшие на север после Потопа. Наконец, гипербореи или атланты из языческих сказаний. Сейчас разобраться невозможно, столько веков прошло! Вдруг это Древние? Не-люди? Некоторые из них были похожи на человека, в Нарбонне мне показывали череп настоящего кентавра, не отличишь!

— А мне в Нантере как-то предъявили бедренную кость святой Женевьевы во младенчестве, — язвительно сказал преподобный. — При том, что Женевьева протянула восемьдесят лет, успешно пережив знаменитых современников — святых Жермена, Дени, Мартина Турского и Ремигия. Неужто вы поверили? С вашим преотличнейшим университетским образованием?!

— Ну-у... — смутился мэтр. — Всегда хочется верить в чудеса!

— Чудес здесь хоть отбавляй, верно, — охотно согласился брат Михаил. — Амулет Трисмегиста холодный как лед и вздрагивает, прямо указывая на обилие магических эманаций. Вы же остаетесь философски спокойны, следовательно ничего экстраординарного не чувствуете. Так?

— Я не всесилен. Ночью голоса мертвецов различались отчетливо, а сейчас только неразборчивый шепот...

— Пойдемте, и так задержались. По большому счету, какая разница, чьи останки хранит монастырский оссуарий? Ибо нет ни эллина, ни иудея, справедливо? Под святым Петром в Риме упокоены сотни язычников, что ничуть не мешало служить в базилике мессу еще при Константине Великом.

Сквозь толщу камня в подземелье проник тягучий колокольный звон. Час первый, утренняя заря, восход. Лучи дневного светила показались над отдаленной грядой Арденнских гор и позолотили крест на шпиле Сен-Вааста.

— Согласно общепринятым канонам, — сказал преподобный, разглядывая гранитные валуны открывавшие «Дорогу», — любое нечистое волшебство с рассветом должно сгинуть. Апотропей умолк, непреложный закон соблюдается. Давайте посмотрим, на каком же основании возведен аррасский кафедрал? Жак, умоляю, не натопчи — песок, можно понять кто и когда хаживал в подвалы собора... Дай мне факел.

Осмотр занял меньше кварты. Брат Михаил дважды обошел вокруг нагромождения искрящихся вкраплениями кварца камней, определил стороны света (в чем особой сложности не было — достаточно знать, где находится алтарная часть собора) и наконец подозвал Рауля.

— Вы на самом деле сюда приходили, — без обиняков сказал лучший следователь инквизиции по восточную сторону Пиренеев. — Мэтр, потрудитесь снять левый сапог. Спасибо. А теперь а-аккуратно поставьте ногу вот сюда. Перенесите вес тела чуть вперед, словно хотите сделать шаг... Прекрасно! Смотрите внимательно!

Два абсолютно одинаковых опечатка ступни на влажном песке.

— Вот еще два десятка смазанных следов, — преподобный обратился к излюбленной стихии расследования, увлекся. — Ваши, Рауль, определяются безошибочно. Рядом оттиск дамских туфелек на деревянном каблуке. Таким образом мы делаем вывод, что Жанин Фаст пребывала тут во плоти. Как вы назвали ведьму? «Королева Селена»?.. Далее. Это не просто камни, найденные отдельно, принесенные на капище многобожников и сложенные воедино человеческим усилием. Перед нами вершина скального выхода, выветрившегося и начавшего разваливаться еще до того, как Вааст Аррасский принялся за строительство обители — прожилки на породе одинаковые, линии трещин ясно прослеживаются. Там внизу, под нами, огромный гранитный монолит, схожий с Латеранской скалой в Риме. Засим: видите осколки ракушек?

— Когда-то графство Артуа находилось на морском дне?