Выбор оружия. Последнее слово техники - Иэн Бэнкс

Они шли бок о бок, но не касались друг друга и время от времени перекидывались фразами, то чуть поворачивая голову к другому, то куда-то в сторону – видимо, на то, о чем говорили.

Ему показалось, что фотографии этих двоих демонстрировали во время одного из брифингов на всесистемнике. Он слегка повернул голову, чтобы пара попала в поле зрения терминала у него в ухе, а потом велел крохотной машине сделать видеозапись.

Несколько мгновений спустя мужчина и женщина исчезли под транспарантами в дальнем конце улицы, так и не поучаствовав во всеобщем веселье.

Гулянье продолжалось. Стал накрапывать дождичек, и люди попрятались под балдахинами и навесами, внутри киосков – но дождь скоро прекратился. Меж тем на улице появлялись все новые люди. Детишки бежали с яркими бумажными серпантинами, обматывая цветными лентами столбы, людей, ларьки, столы. Взрывались шутихи, оставляя цветные пахучие облачка, люди, смеясь и кашляя, бродили в дыму, натыкались друг на друга, покрикивали на смеющихся детей, которые устраивали еще и еще взрывы.

Он отошел от окна, потеряв интерес к происходящему, и немного посидел в комнате на старом пыльном сундуке, задумчиво потирая рукой подбородок. Наконец мимо окна пролетела перевернутая связка воздушных шариков; лишь тогда он поднял голову и опустил на глаза темные очки. С этого места шарики выглядели точно такими же, как если наблюдать за ними, стоя у окна.

Он спустился по узкой лестнице, стуча подошвами по старым деревянным ступеням, снял плащ с вешалки на первом этаже и через заднюю дверь вышел на другую улицу.

Машина тронулась. Сидя сзади, он обозревал проплывающие мимо ряды старых зданий. Когда улица закончилась, машина свернула на крутую дорогу, перпендикулярную обеим улицам – и этой, и той, на которой шло веселье. Затем они проехали мимо длинного черного автомобиля, в котором сидели те самые мужчина и женщина.

Он оглянулся. Темная машина последовала за ними.

Он велел водителю превысить официально разрешенную скорость, но преследователи не отставали. Он ухватился за подлокотник, глядя на бегущий мимо город. Машина мчалась по бывшим правительственным кварталам. На величественных серых зданиях в изобилии имелись настенные фонтанчики и каналы для воды, по стенам текло множество замысловатых вертикальных потоков, вместе напоминавших театральные занавесы. Кое-где стены поросли плющом, но не так сильно, как он ожидал. Он не мог вспомнить, что делали с водяными занавесами: позволяли им заледеневать, отключали воду или добавляли в нее средство против замерзания. Многие здания стояли в лесах. Рабочие, выскабливавшие обветренные камни, поворачивали головы и провожали взглядом две большие машины, несущиеся по площадям и эспланадам.

Он вцепился в подлокотник задней двери и принялся перебирать связку ключей.

Шофер остановил машину на старой узкой улочке – почти на берегу большой реки. Он ловко выбрался наружу и поспешил юркнуть в маленькую дверь, что вела в высокое здание. Автомобиль преследователей с ревом въехал на улочку в тот момент, когда он закрыл дверь, при этом не заперев ее. Он спустился по небольшой лестнице, несколько раз отпирая заржавленные дверцы. Дойдя до самого низа, он увидел на платформе стоявший в ожидании вагончик фуникулера, вошел туда и потянул рычаг.

Вагончик дернулся и довольно плавно пополз вверх. Сквозь заднее окно он увидел, как мужчина и женщина вышли на платформу, и улыбнулся: задрав головы, преследователи провожали взглядом исчезающий в туннеле вагончик, который устремлялся к свету по некрутому склону.

Когда его вагончик встретился со вторым, едущим вниз, он вышел на наружную ступеньку и перескочил в тот, другой. Вагончик резво опускался благодаря весу воды, которая закачивалась в его резервуары из реки на верхней станции этой старой линии. Он подождал немного, а потом выпрыгнул на ступеньки сбоку от путей, примерно в четверти пути от нижней станции, потом поднялся по длинной металлической лестнице в другое здание.

Добравшись до верха, он слегка вспотел, а потому снял плащ, накинул на руку и пешком вернулся в отель.

Комната с большими окнами была вся отделана белым и выглядела очень современно. Мебель составляла одно целое с покрытыми пластиком стенами, а свет шел из светильников в цельном потолке. Мужчина стоял и смотрел, как первый зимний снег медленно падает на серый город. День клонился к вечеру, с каждой минутой становилось все темнее. На белом диване лежала женщина: локти выставлены в стороны, сцепленные руки подложены под голову, повернутую набок. Глаза женщины были закрыты. Рядом стоял седоволосый мужчина могучего сложения, со шрамами на лице, и с видимой силой массировал ее бледное, натертое маслом тело.

Человек у окна наблюдал, как падает снег, – двумя способами попеременно. Сначала он следил за снежной массой, уставившись в неподвижную точку, отчего снежинки превращались всего лишь в вихри и благодаря кружению, верчению, падению белых хлопьев можно было различать двигавшие их потоки воздуха и порывы ветерка. А потом он начинал смотреть на отдельные снежинки, выбирая какую-нибудь повыше в этой однородной галактике – серое на сером, – и тогда видел обособленную дорожку, тропинку, проложенную среди массы неторопливо падающего снега.

Он смотрел, как снежинки ударяются о черный оконный карниз, как постепенно, незаметно растет мягкий белый гребень. Другие же ударялись о стекло, ненадолго прилипали к нему, потом отпадали, сдувались ветром.

Женщина, казалось, дремала, едва заметно улыбаясь. Четкие очертания ее лица искажались из-за того, что седоволосый давил ей на спину, плечи, бока. Натертое маслом тело ходило ходуном, а скользящие пальцы, казалось, воздействовали на кожу, не производя трения, – так колышутся придонные водоросли в такт движениям моря. Зад женщины был укрыт черным полотенцем, распущенные волосы закрывали часть лица, а бледные груди, сплющенные под весом стройного тела, превратились в удлиненные овалы.

– Так что же нужно делать?

– Мы должны узнать больше.

– Это справедливо всегда и везде. Ближе к делу.

– Можно его депортировать.

– За что?

– Мы не обязаны ничего объяснять, но изобрести предлог нетрудно.

– Есть риск развязать войну, к которой мы не готовы.

– Тихо! Пока мы не должны говорить ни о какой «войне». Официально мы состоим в прекрасных отношениях со всеми членами нашей Федерации. Нет поводов для беспокойства. Все под контролем.

– …заявил официальный представитель… Так что – нам следует от него избавиться?

– Возможно, это самое разумное решение. Без него будет лучше… У меня есть ужасное предчувствие, что он здесь не случайно. Ему разрешено неограниченно пользоваться средствами «Авангардного фонда», а эта… нарочито таинственная организация уже тридцать лет противится каждому нашему шагу. Личность и местонахождение ее владельцев и управляющих – один из самых охраняемых секретов Скопления. Беспримерная скрытность. И вот – ни с того ни с сего – появляется этот человек, швыряет деньги направо и налево, с одной стороны, афиширует себя, а с другой – кокетливо прячет свое лицо… подливает масла в огонь, когда положение и без того крайне щекотливое.