Шесть камешков на счастье - Кевин Алан Милн

– Зачем… ммм… то есть как… как мы их заставим так о нас думать..?

– У меня есть идея, – прошептал Рэнди.

Его взгляд заставил мое сердце забиться сильнее. И тогда он медленно нагнулся и поцеловал меня! Не в щеку, как иногда делала Элиза, или в лоб, как Грант целовал меня на ночь. Это был он, настоящий поцелуй, в губы. Даже не помню, сколько мгновений он продлился. Наверное, не так долго, как мне тогда показалось, но достаточно, чтобы я, словно по волшебству, оказалась совсем в другом мире.

Когда Рэнди наконец отпустил меня, мы на подкашивающихся ногах поплелись с танцпола. Нэйтан и еще пара его друзей приветствовали нас громким улюлюканьем.

– Прости, чувак, – сказал Рэнди, снова покраснев.

– Не переживай, – ответил Нэйтан, шутя ткнув его в бок. – Хоть одному из нас сегодня свезло.

Я чувствовала, как на моих щеках тоже заиграл румянец, – ощущение было очень приятное. Все происходящее казалось настолько нереальным, что я даже спросила себя, не угодила ли я в волшебную сказку и не пора ли мне проснуться.

Всю оставшуюся часть выпускного вечера мы с Рэнди либо танцевали, и нам было совершенно неважно, медленные танцы или нет, либо болтали с Нэйтаном около стола с закусками. На танцполе мы вели себя так, будто уже сто лет встречаемся, и мне было немного непривычно, но я не обращала на это внимания – в этом и заключалась магия выпускного вечера.

В полдвенадцатого объявили последний танец, и Рэнди настоял, чтобы я танцевала с Нэйтаном – в знак благодарности. После песни мы еще задержались на некоторое время, но потом нас все-таки отправили по домам. Рэнди сел за руль старенького «Форда», который принадлежал его матери, и хотя я больше всего на свете хотела бы, чтобы отвез меня домой именно он, послушно села в лимузин к Нэйтану – я ведь уехала с ним, значит, и возвращаться нам тоже следовало вместе. Кроме того, Грант вряд ли бы одобрил, что ушла на выпускной я с одним, а вернулась с другим.

Перед тем как сесть в машину, Рэнди отвел меня в сторону и крепко поцеловал, пожелав спокойной ночи.

Я не хотела его отпускать. А отстранившись, положила руку ему на грудь, туда, где должен был быть бутон розы в петлице.

– Я уже говорила, как хорошо ты выглядишь в смокинге? – спросила я. – Только цветка не хватает.

Он засмеялся:

– Пойдем спасать розочку, которую раздавила Эбби.

– Нет, – возразила я. – Она красная. А я думаю, тебе больше подошла бы белая.

– Ммм… А я думаю, синяя, под цвет твоих глаз, – нежно произнес Рэнди.

Мое сердце затрепетало.

– К сожалению, синих роз не бывает, – грустно заметила я.

Рэнди вопросительно вскинул брови:

– И откуда ты знаешь?

– Вычитала как-то в энциклопедии. У них нет гена, который отвечает за синий цвет.

– В самом деле?

– Я почти уверена. Но, опять же, три недели назад я была уверена, что вместо выпускного проведу вечер в обнимку с книгой. А пару часов назад была уверена, что ты весь выпускной будешь с Эбби. Так что, возможно, не всегда все так однозначно, – проговорила я тихо.

– Но то, что мы сейчас здесь, и наш поцелуй доказывают: возможно все. Даже синие розы, – прошептал Рэнди.

И прежде чем я успела что-то сказать, он наклонился и поцеловал меня на прощание. И у меня снова перехватило дыхание и засосало под ложечкой.

Через несколько минут Рэнди уехал, а все остальные забрались в лимузин. Когда всех развезли по домам, мы с Нэйтаном остались в лимузине одни. Наконец водитель остановил машину у моего дома. Нэйтан открыл передо мной дверь, взял меня за руку и проводил, как настоящий джентльмен. Я сказала, что это вовсе не обязательно, но он настоял. А потом, поднявшись на полутемную веранду, заключил меня в объятия и долго благодарил за прекрасный вечер.

– Рэнди действительно повезло, – сказал Нэйтан. – Ты гораздо лучше, чем все о тебе думают.

Если бы тот вечер закончился прямо тогда, я могла бы с легкостью назвать его лучшим в моей жизни. И с теплотой вспоминала бы потом в трудные времена.

Но приятные воспоминания – словно друзья. Или родители. Другое дело – неприятности. Воспоминания о них потом преследуют, скрываясь по углам, словно затаившийся грабитель, в любой момент готовые украсть ваше счастье.

Когда одна дверь закрывается, открывается другая. Так говорят. Может, оно и правда так. Только вот иногда хочется запереть ее и никогда больше не открывать.

Пока мы с Нэйтаном прощались на крыльце, входная дверь вдруг распахнулась, залив нас светом из прихожей. На пороге стоял Грант – босой, с бутылкой в руке. Я сразу почуяла неладное: в его глазах загорелся тот жуткий огонек, который я так хорошо знала. И тут же велела Нэйтану уйти.

– Нет, нет, нет… не так сразу, – произнес Грант, погрозив нам пальцем. – Ну как, сын проповедника хорошо провел время с моей маленькой девочкой?

– Да, сэр, – ответил ему Нэйтан. – Было весело.

– Пожалуйста, – умоляла я, – просто уйди. Он немного пьян, видишь… Ты должен уйти. Сейчас же.

Грант рассмеялся:

– Немного? Детка, да я просто в стельку. Давай называть вещи своими именами.

С этими словами он ткнул бутылку Нэйтану под нос, но тот и ухом не повел. А Грант начал сыпать гневными фразами, зажевывая половину слов:

– И так как я в нетрезвом состоянии, мне не составит никакого труда сказать тебе все в лицо… Так вот – я никогда не любил тебя. Тебя и твоего папашу-святошу! Вы всегда себя ставили выше нас всех! Неужели нормальный отец будет сквозь пальцы смотреть, как его сын пуляется бумажными шариками в церкви?!

Грант сложил почти негнущиеся пальцы в кулак и поднял руку, словно и правда собирался ударить Нэйтана.

– Надо было в тот же день научить тебя смирению и покорности. А знаешь что, я, пожалуй, преподам тебе хороший урок прямо сейчас! – прошипел мой отчим сквозь зубы.

Я испугалась, что он действительно ударит Нэйтана, поэтому оттолкнула его и закричала:

– Уходи быстрее!

Когда Нэйтан был уже вне досягаемости, Грант опустил руки и немного расслабился. Я еще раз повторила, что будет лучше, если Нэйтан уйдет. Тот неохотно отступил в сторону лимузина, а Грант выкрикивал ему вслед грязные ругательства. Я еще довольно долго стояла на крыльце, чтобы увидеть, как лимузин уехал, а потом убежала к себе в комнату.

Боясь, что Грант все еще хочет кого-нибудь ударить, я как была, в выпускном платье, залезла в постель, спряталась под одеялом и с ужасом ждала, что он вот-вот ворвется и не оставит на мне живого места. Но этого не произошло. Через час, а может быть, больше я прокралась вниз, чтобы посмотреть, чем занят отчим, и застала его сидящим в кресле в гостиной, спиной ко мне. Он курил сигарету за сигаретой, перемежая затяжки заглатыванием львиных доз алкоголя, а у ног его лежала упаковка таблеток, и вокруг нее были разбросаны пилюли. Учитывая, сколько дряни он уже принял, то, что Грант вырубится, было лишь вопросом времени. С облегчением переведя дух, я на цыпочках вернулась наверх, убедилась, что Элиза спит, а затем начала готовиться ко сну, решив, что теперь мне ничто не угрожает.