Властитель огня - Дэниел Сильва

Он посмотрел на свои часы. Было 7.28 утра по местному времени, 6.28 во Франции – оставалось двенадцать часов до годовщины эвакуации Бейт-Сайеда.

– Но не можем же мы оставить его здесь, – сказала Дина.

– А его уже нет здесь, – возразил Иаков. – Он уехал. И решение поехать с ней принял он сам. Он приказал нам эвакуироваться, как приказал и Тель-Авив. У нас нет выбора. Мы уезжаем.

– Но должны же мы что-то сделать, чтобы помочь ему.

– Едва ли ты сможешь чем-то помочь ему, если будешь сидеть во французской тюрьме.

Иаков поднес к губам свой микрофончик на запястье и приказал командам айинов уходить. Дина нехотя сошла на пристань и отвязала швартовы. Отвязав последний, она вернулась на «Верность» и встала на мостике рядом с Иаковом, направившим яхту в канал. Когда они проходили мимо форта Святого Николая, она спустилась в салон. Там она села в отсек связи, отстучала команду доступа к «Памяти», затем установила время – шесть двенадцать утра. Через две-три секунды она услышала собственный голос: «Это он. Он на улице. Идет на юг, к парку».

Она прослушала все снова: вот Иаков и Габриэль молча садятся на мотоцикл; Иаков включает мотор и мчится прочь; звук визга шин по асфальту бульвара Сен-Реми; спокойный, лишенный эмоций голос Габриэля: «Остановись тут. Не двигайся».

Двадцатью секундами позже женский голос: «Извините, месье. Вы не заблудились?»

Стоп.

Сколько времени Халед планировал это? Не один год, подумала Дина. Он оставлял для нее ключи, и она собирала их – Бейт-Сайед, потом Буэнос-Айрес, Стамбул, потом Рим, а теперь у них в руках Габриэль. Они убьют его, и виновата в этом она.

Она нажала на кнопку «Воспроизведение» и снова прослушала перебранку Габриэля с палестинкой, затем взяла подсоединенный к сателлиту телефон и по надежной линии позвонила на бульвар Царя Саула.

– Мне нужна идентификация голоса.

– У вас есть запись?

– Да.

– Качество?

Дина объяснила, в каких условиях была сделана запись.

– Прокрутите, пожалуйста, запись.

Она нажала на кнопку «Воспроизведение».

«Если мы в определенное время не появимся в определенном месте – твоя жена умрет. Если твои агенты попытаются следовать за нами – твоя жена умрет. Если ты убьешь меня – твоя жена умрет. Если же ты в точности выполнишь все, что мы скажем, – она останется жива».

Стоп.

– Подождите, пожалуйста.

И двумя минутами позже:

– В наших файлах такого голоса нет.

Мартино в последний раз встретился с Абу Саддиком на бульваре д'Атэн, у широких ступеней, что вели к вокзалу Сен-Шарль. Абу Саддик был в западноевропейской одежде: отутюженные габардиновые брюки и наглаженная рубашка из хлопка. Он сообщил Мартино, что из порта на большой скорости только что отплыло судно.

– Как его название?

Абу Саддик ответил.

– «Верность», – повторил Мартино. – Интересное выбрано название.

Он повернулся и пошел вверх по ступеням – Абу Саддик шел рядом.

– Шахидам дан последний приказ, – сказал Абу Саддик. – Они, как предусмотрено, направляются к своей цели. Теперь уже ничто не может остановить их.

– А ты?

– Дневным паромом в Алжир.

Они дошли до верха лестницы. Вокзал был бурый и уродливый и нуждался в серьезном ремонте.

– Должен сказать, – произнес Абу Саддик, – я не буду скучать по этому месту.

– Отправляйся в Алжир и закопайся поглубже. Мы вернем тебя на Западный Берег, когда будет безопасно.

– После сегодняшнего дня… – Он передернул плечами. – Никогда уже не будет безопасно.

Мартино пожал Абу Саддику руку.

– Maa-salaamah.

– As-salaam alaykum, брат Халед.

Абу Саддик повернулся и пошел вниз по ступеням. А Мартино вошел в вокзал и остановился перед расписанием отправления поездов. Скорый поезд отправлялся в Париж в 8.15 с пути «Ф». Мартино пересек вокзал и вышел на платформу. Он прошел вдоль поезда до своего вагона и залез в него.

Прежде чем занять свое место, он прошел в туалет и долго стоял перед зеркалом, рассматривая свое отражение. Пиджак от Ива Сен-Лорана, темно-синяя рубашка на пуговицах, дизайнерские очки – словом, Поль Мартино, благородного вида француз, известный археолог. Но не сегодня. Сегодня Мартино был Халедом, сыном Сабри, внуком Шейха Асада. Халедом – мстителем за прошлые злодеяния, мечом Палестины.

«Шахидам дан последний приказ. Теперь уже ничто не может остановить их».

И еще один был отдан приказ. Тот, кто встретит вечером Абу Саддика в Алжире, убьет его. Мартино научился на ошибках предков. Он никогда не допустит, чтобы арабский предатель погубил его.

Минуту спустя он уже сидел в вагоне первого класса – поезд выехал со станции и помчался на север сквозь мусульманские трущобы Марселя. До Парижа было 539 миль, но высокоскоростной поезд покроет это расстояние немногим более, чем за три часа. «Чудо западной техники и французской изобретательности», – подумал Халед. Затем закрыл глаза и скоро уснул.

Мартиг, Франция

Дом находился в арабском рабочем квартале на южной окраине города. У него была красная черепичная крыша, потрескавшиеся оштукатуренные стены и заросший травой палисадник, на котором валялись ломаные игрушки наиболее распространенных цветов. Габриэль, когда его втолкнули в разбитую входную дверь, ожидал увидеть некое семейство. Вместо этого он обнаружил разграбленные комнаты без мебели, с голыми стенами. Его ждали двое мужчин – оба арабы, оба в отличной физической форме. У одного в руках был полиэтиленовый пакет с маркой дешевого универмага, популярного у французской бедноты. Другой размахивал ржавой клюшкой для гольфа.

– Раздевайся.

Женщина произнесла это по-арабски. Габриэль стоял не шевелясь, свесив руки вдоль швов на брюках, как солдат по стойке «смирно». Женщина повторила приказ, на этот раз подчеркнуто громко. Поскольку Габриэль никак не реагировал, тот, что сидел за рулем «мерседеса», изо всей силы закатил ему затрещину.

Габриэль снял пиджак и черный пуловер. Радио и пистолетов у него уже не было: женщина отобрала их, когда они еще были в Марселе. Она оглядела шрамы на его груди и спине и приказала ему снять остальную одежду.

– А как насчет вашей мусульманской скромности?

За такую дерзость он получил второй удар по лицу – на этот раз обратной стороной ладони. Габриэль, чувствуя, как закружилась голова, вынул ноги из туфель и сбросил носки. Потом расстегнул джинсы и спустил их на голые ноги. Через секунду он стоял перед четырьмя арабами в шортах. Женщина протянула руку и оттянула резинку.