Книжный магазинчик прошлого - Эми Майерсон

– Малькольм сможет. Он уже много лет этим занимается.

– Чарли, – с упреком вмешался Малькольм. – Мы найдем правильного покупателя.

– Если ответственно подойти к выбору, мы сможем передать магазин в правильные руки, – добавила я. – К сожалению, мои не подходят.

На мгновение все замолкли. Лючия жестом показала, что скоро придет, и вернулась спустя несколько минут с ящиком пива, бутылкой текилы и четырьмя рюмками. Вероятно, я как-то скривила лицо, когда она протянула мне шот, потому что она сказала:

– Мы в этом деле вместе.

Мы чокнулись и осушили наши рюмки.

Все заведения вдоль бульвара Сансет были закрыты: и сырный магазин, и кофе-бар, и закусочная. Лючия взглянула на свои наручные часы, но ничего не сказала по поводу времени. Мы задумались, что приводило новых покупателей в «Книги Просперо», и составили следующий список: выгодное местоположение, редкие литературные вечера и вечеринки по случаю выхода книг, сарафанное радио, сайт с рейтингами и обзорами услуг. Лючия налила следующую порцию шотов. Бутылка оказалась наполовину пуста. Мы составили список других способов привлечь людей в «Книги Просперо»: реклама в местных газетах, еженедельные мероприятия, книжные клубы, литературные мастерские, выпуск своего журнала, ежемесячные спецвыпуски, блог.

– Нам нужно сделать настоящий сайт, – предложила я. – Не просто домашнюю страничку. А еще аккаунт в «Фейсбуке». И в «Инстаграме» тоже.

Я думала, Малькольм начнет спорить. Но вместо этого он признался:

– Всегда хотел вести нуар-блог.

– А я всегда хотела вести блог про вязание, – внезапно прошептала Лючия.

– Давай не уходить от темы, – сказал ей Малькольм, на что она показала ему язык.

– Почему бы еще не придумать что-нибудь для детей? Я могу организовать день доктора Сьюза, – сказал Чарли, и мне снова захотелось обнять его.

Мы составили список мероприятий, чтобы прорекламировать их на нашем сайте, первыми из которых будут вечеринка по случаю выхода книги Шейлы и празднования дней рождения Рэймонда Чандлера, Хемингуэя и других любимых писателей работников магазина.

– Только не более одного дня рождения в месяц, – посоветовал Малькольм. – От переполненного календаря толку не будет.

– Но ты сам предложил и Чандлера, и Хемингуэя, – напомнила я. – У них дни рождения с разницей в два дня.

– Это называется мозговой штурм.

– Это называется мозговой штурм, – передразнила Лючия заплетающимся от алкоголя языком.

Малькольм резко прыгнул, но Лючия оказалась проворнее. Он бегал за ней, пока не загнал в угол в разделе художественной литературы. Правда, она и тогда ловко увернулась, стоило ему наброситься. Они тяжело дышали, и, когда Лючия повернулась и улыбнулась мне, Малькольм быстро схватил ее за ноги и перекинул через плечо. Она пиналась, болтая ногами в воздухе, билась как пойманная рыба.

– Малькольм, отпусти меня! Я серьезно, – завизжала она, пока он держал ее над мусорным ведром. Через несколько секунд он опустил ее на пол. Она несильно ударила его по руке. – Ты как маленький ребенок.

Все еще тяжело дыша, Малькольм вернулся на свое место.

– Август всегда вялый. – Он указал на имена в списке именинников – Джеймс Болдуин, Чарльз Буковски, Дороти Паркер – и на дни для вечерних чтений в закрытом магазине. – Не надо планировать слишком много. Только один литературный вечер. И Буковски.

– Но нам нужно увеличить продажи в августе, что невозможно, если август окажется вялым.

– Ты не привлечешь людей, ведь все они уедут.

– Весь город уедет? Все в Лос-Анджелесе?

– Почти.

– А я все равно буду вести свой кружок по вязанию в августе, – с вызовом воскликнула Лючия.

Мы заполнили календарь мероприятий до конца сентября, оставив упрощенное расписание на август. Я надеялась, что нам удастся наверстать пробелы в сентябре: день Роальда Даля с бонусом в виде шоколадного фонтана, за который Чарли обязался заплатить, если мероприятие не окупится; вечер Кена Кинзи; регулярные книжные клубы и встречи читателей с авторами вплоть до рокового первого октября. Тридцатого сентября мы устроим грандиозную вечеринку. Особый праздник. Торжество, вне зависимости от того, победим мы или провалимся. В любом случае это будет мое последнее «прощай».

Когда разговором завладело урчание наших животов, Чарли приготовил бутерброды с индейкой в нашей простенькой кухне. Во время ужина Лючия, Чарли и Малькольм обменивались своими любимыми воспоминаниями о «Книгах Просперо». Лючия сказала, что ненавидела читать, пока не открыла для себя «Как девочки Гарсия потеряли свой акцент». У нее была фотографическая память. Она могла вспомнить пирсинг на брови и губах каждого посетителя, кому продала этот роман, их серебряные кольца и ботильоны, в которых они пришли спустя несколько недель за новыми рекомендациями. Чарли описал свой первый день в магазине. Он забыл в тостере рогалик, и все кафе наполнилось гарью. Он не сомневался, что его уволят, но Билли показал ему, как пользоваться таймером, чтобы предотвратить подобные неприятности в будущем.

Малькольм вспомнил одного постоянного клиента, который сделал предложение рядом со столиком, за которым мы сидели. Сценариста, уже достаточно обеспеченного, чтобы снимать собственный офис, и поэтому редко навещавшего нас. Когда этот писатель продал свой первый сценарий, Билли угостил всех шампанским за свой счет. Когда у другого писателя умер отец, Билли закрыл магазин, чтобы тот мог остаться наедине со своим горем. Однажды какой-то парень ворвался в раздел художественной литературы и принялся уничтожать книгу за книгой, вырывая страницы из любимых романов своей возлюбленной. Малькольм хотел вмешаться, но Билли остановил его. Юноша искромсал десять книг, пока не успокоился. Он заплатил за книги без дальнейших выходок. После того как он ушел, Билли положил вырванные страницы в коробку и спрятал в кладовую. Насколько было известно Малькольму, эта коробка все еще лежала там.

В свою очередь, я рассказала им, как Билли приводил меня сюда, когда я была маленькой, как он предлагал выбрать книгу, любую книгу, и в этих романах таилось больше магии, чем если бы я купила их в другом книжном магазине. Я рассказала, как Ли и Билли отвечали на звонки: «Где книги ценятся превыше герцогства», и Лючия повторила эти слова, словно боевой гимн, она махала кулаком и скандировала эту фразу снова и снова, книги и герцогство, проливая на стол пиво, пока Малькольм не сказал ей угомониться.

Я описала, каким мне виделся Силвер-Лейк в девяностых, когда здесь еще не было кафе и сырных магазинов. Вместо этого тут регулярно взламывали машины, иногда слышались отдающие эхом выстрелы.

Малькольм сокрушался по поводу джентрификации и переселения, пока Лючия картинно не зевнула и не бросила в него салфетку.

– Ты живешь в Эхо-Парке, – сказала она. – Не надо корчить из себя героя.

Мы обменивались воспоминаниями о магазине, пока на улице не стемнело и не послышались хлопки фейерверков, запрещенных в Лос-Анджелесе. Мы прошли на крышу, откуда открывался вид на Эхо-Парк и центр города.