Фантомас - Марсель Аллен

Авентен подумал:

– Что ж, возможно. Я об этом не думал. Но почему это для вас так важно?

– Спасибо, мсье, – сказал Жюв, пропуская вопрос мимо ушей. – Вы снабдили меня ценной информацией, которая целиком подтверждает мои выводы.

– Я очень рад, господин инспектор, – не отставал посетитель. – Но вы меня заинтриговали. Скажите, откуда вам известно, что я ехал этим поездом?

Жюв улыбнулся, открыл портфель и достал оттуда какую-то бумажку.

– Это как раз совсем просто, – произнес он. – Вот ваш билет.

– Но откуда он у вас?

– Мсье, не забывайте, что имеете дело с инспектором Службы безопасности! Я опросил всех контролеров и собрал билеты всех пассажиров этого поезда…

Насвистывая бодрый марш, что являлось у него признаком превосходного настроения, Жюв открыл комнатушку, где он запер Шарля Ромбера, и взглянул на спящего юношу. Охранник при его появлении встал по стойке «смирно».

– Все-таки молодость – это прекрасно, – улыбнулся инспектор. – Этот мальчик провел сумасшедшую ночь, ему грозит каторга, а он спит сном младенца!

Он наклонился и добродушно потряс молодого человека за плечо.

– Просыпайся, лежебока! Уже десять часов утра. Я не могу сидеть с тобой вечно!

Юноша непонимающе хлопал глазами.

– Что? Куда? – бормотал он.

– Поистине, любопытство – твой главный недостаток! – воскликнул Жюв. – Не бойся, я не собираюсь волочь тебя в тюрьму. Мы поедем ко мне домой.

Закурив сигару, Жюв закинул руки за голову и вытянул ноги. Шарль Ромбер сидел на стуле у окна кабинета. Губы его были плотно сжаты.

Инспектор выпустил струю дыма и усмехнулся:

– Не нервничай, малыш. Похоже, твои невзгоды кончились. Я хочу сообщить тебе приятное известие – ты не виновен ни в смерти маркизы де Лангрюн, ни в ограблении Сони Данидофф. Единственное, чего никак не следовало делать, это бить по зубам одинокого сентиментального полицейского, но это уж я, так и быть, прощаю.

Юноша скривил губы:

– Я, знаете ли, и сам догадывался о своей невиновности. Уж по крайней мере, я уверен, что не грабил княгиню Соню Данидофф.

Он помолчал, потом спросил:

– Однако, инспектор, как вы все-таки догадались, что мадемуазель Жанна – это я? Ведь, согласитесь, грим был весьма неплох!

Жюв расхохотался и, откинув волосы со лба, показал большой кровоподтек:

– Грим гримом, мой мальчик, но ты оставил бедняге Анри Вердье вот эту отметину! Не надо быть опытным сердцеедом, чтобы догадаться, что подобный удар вряд ли под силу хрупкой женщине.

– Согласен, я перестарался, – сказал Шарль. – Но это не объясняет того, как вам удалось меня узнать сегодня в этом гнусном кабаке.

Инспектор покачал головой:

– Я полицейский, дружок. И если я запомнил чье-то лицо, то узнаю его под любой маской.

– Что ж, чутье вас не подвело, – согласился юноша. – Но почему вы решили, что я не виновен в ограблении княгини? Ведь улик предостаточно.

– Просто есть обстоятельства, которые тебе не известны. Ну например: Соню Данидофф обокрал тот же самый человек, что и госпожу Ван дер Розен. Но ящики секретера в номере еврейки были взломаны. Сегодня утром в префектуре я проверил тебя на динамометре и убедился, что силенок твоих маловато для такой работы.

– Это что же, – оскорбленно вскинулся Шарль, – у меня не хватит сил на какой-то секретер?

– Это не простой ящик, сынок. Чтобы его вскрыть, требуется очень большая сила. И динамометр показал, что у тебя ее нет. По крайней мере, пока.

Ромбер насупился. Потом улыбнулся:

– Ладно, будь по-вашему. Я слабак и гожусь лишь на то, чтобы срезать розы в городском саду. Но ведь когда вы появились в гостинице, вы еще не знали, кто я такой? Как же вы докопались до истины?

– Да это было не так трудно, как тебе кажется, – лениво ответил Жюв. – Я приказал обмерить тело бедняги, которого погребли под твоим именем. Так что стало ясно – это не ты. Потом в гостинице меня заинтересовала одна симпатичная девушка – мадемуазель Жанна, ты ее знаешь. Я тайком сфотографировал ее и отправил снимок в префектуру, так как никто из служащих отеля не мог мне толком объяснить, откуда эта девушка появилась и чем занималась раньше.

Однако позже я позволил себе некоторые вольности в отношении этой гордой дамы, и она исчезла, предварительно едва не своротив мне челюсть. Очнувшись, я предположил, что женщине с таким солидным ударом пора бы уже опять стать мужчиной. А где искать мужчину, скрывающегося от полиции? Практика показывает, что это следует делать на самом дне Парижа. А оно, между прочим, вовсе не так бездонно, как многие думают.

Так вот, после цепи вполне логичных умозаключений я отправился вчера вечером в «Свинью святого Антуана», где имел честь тебя увидеть. Тут уж у меня не осталось сомнений, что любитель тушеной капусты, именующий себя Полем, называл себя также мадемуазель Жанной, а еще раньше – Шарлем Ромбером. Вот и все.

Молодой человек подумал.

– Хорошо, – сказал он. – Опыт с динамометром убедил вас, что я не совершал кражи в Руайяль-Паласе. Но почему вы уверены, что я не убивал маркизу?

– Черт побери! – Жюв хлопнул себя по колену. – Ты так упорствуешь, будто до смерти хочешь в тюрягу!

Изволь, я тебе объясню. Как ни обидно будет тебе это слышать, но силы у тебя и для этого маловато. Убийца поломал кое-какую мебель в спальне госпожи де Лангрюн, и динамометр мсье Бертильона показывает, что физических данных юного Ромбера для этого недостаточно.

Юноша поколебался и тихо спросил:

– А если… Если я действовал в состоянии безумия? Ведь у меня наследственность…

Инспектор отрицательно покачал головой:

– Знаю, ты имеешь в виду свою матушку… Скажи-ка, сам ты считаешь, что мог убить пожилую женщину, не ведая, что творишь?

– Я не знаю…

– Так вот что я тебе скажу, Шарль Ромбер. Выпей стакан горячего молока и перестань дурить голову старшим и самому себе. Никто не доказал твою невменяемость! К слову сказать, у меня возникают сильные сомнения в том, что и твоя мать сумасшедшая.

– Но, господин Жюв…

– Называй меня просто Жюв.

Юноша потер ладонями виски:

– Значит, я невиновен… Скажите, инспектор, теперь я могу сообщить об этом отцу?

– На твоем месте я бы не стал слишком торопиться, – серьезно сказал Жюв. – Пойми, что я пока единственный, у кого твоя невиновность не вызывает сомнений.