Большая книга ужасов – 35 - Мария Евгеньевна Некрасова

class="p1">Никита поднялся со скамейки, разогнул затекшие ноги и пошел за Гамигином, прихрамывая. Тот как будто нарочно прибавлял шагу.

– Куда мы? В рай? Или все-таки в ад? – Было все равно. Ярик вон сколько жил в аду? Ничего, веселый такой. Был.

– Не заблудишься! – странно хихикал демон. Он вел Никиту прямо к дому, к родной десятиэтажке. Потянул дверь, пискнул домофон.

– Прошу!

Никита зашел: подъезд как подъезд, ничего нового. А демон вызвал лифт и нажал Никитин этаж. Еще интереснее!

– У меня там что, персональный ад или рай? С ремонтом, отцом и маминой больницей?

– Ага, – ответил Гамигин. – Пожизненный. Через шестьдесят три года заходи, если заслужишь. Будем рады.

– Куда?!

– К нам же, в ад. А пока твое место здесь. – Они вышли из лифта, и демон распахнул дверь Никитиной квартиры. – Заходи тихо, отец еще спит. И телефон возьми к себе в комнату.

– Погоди… – Никита шагнул через порог, разулся на автопилоте, утянул в свою комнату демона и телефон. Закрыл дверь, чтобы отец не слышал. – Погоди, я же умер!

– Кто тебе сказал? – У демона были такие невинные глаза, как будто не он вчера вечером вопил: «В ад, самоубийца! Много вас таких!»

– Ты. Ты сказал, еще вчера, что я умер и попаду в ад, если не пройду эти чертовы испытания… Что вообще происходит?!

Гамигин присел на диван, опустил глазки в пол:

– Ну, в общем, мы тебя обманули.

– Кто – мы?

– Я и Ярик.

– Ярик?

– Он хотел спасти душу, чтобы вернуться на землю.

– Свою?

– Нет, начинать ему надо было не со своей. Он со своей душой только что впервые за много лет встретился. Зато теперь ему дали второй шанс на земле, думаю, Ярик им воспользуется.

– Он где-то здесь?

– Может, здесь, может, в Африке, в любом случае, он жив и в порядке, не беспокойся за него.

– А чью тогда? Если ты говоришь, что я жив, душу мы тогда чью спасали?

– Ты ее скоро увидишь. Понимаешь, вы, люди, народ необязательный. За другого не станете напрягаться. А Ярику нужно было спасти душу, чтобы выбраться из ада. Если бы он сказал, что душа не твоя, ты бы не согласился. Поэтому и пришлось внушить тебе, что ты умер и спасаешь типа свою…

– Это он придумал? Чушь какая!

– Поверь демону: это не чушь. За себя вы впрягаетесь куда охотнее, чем за ближнего. Верите всему, если припугнуть… – Никита только заметил, что демон стал мельче, круглее… Да перед ним сидела очередная копия Ярика!

– Ты такой же, как Ярик!

– Да, я не Гамигин. Нам пришлось придумать и это: такую мелочь, как я, ты бы и слушать не стал.

– Я, знаешь, не силен в видах демонов. Погоди… Если я не умер…

– Просто в обморок упал. Дальше – дело техники. Стащить тебя с крыши, внушить, что ты труп и попадешь в ад…

– Я понял уже, что вы меня развели. Душа-то чья?

– Матери, – просто ответил демон.

– И вы думали, что я не стану ее спасать? Вы там, в аду, совсем перестали быть людьми?

– Не все так просто. Тебе ж намекали: за те грехи матери должны были ответить ее дети. Ты справился, но это был не единственный вариант. По правде говоря, раньше этого варианта вообще не было. И хуже всего пришлось бы твоей сестренке… Странно, что еще из больницы не звонят.

– Кому-кому пришлось бы хуже?

– А ты думал, мать с аппендицитом увезли? Взрослый парень.

– Нет, но…

– Все, что угрожало матери, это потерять дочку. Но теперь все в порядке.

О как! И новость-то вроде не новость, а все равно с ума сойдешь.

– Так вы думали, что я за них не стану напрягаться?!

– Забудь. Ты всех спас – и радуйся. А если бы да кабы…

На полу зазвонил телефон, и демон встал, собираясь уходить.

– Бывай, Никита. Дослужишься до ада – приходи, рады будем. Может, и Ярик к тому времени подтянется… Но лучше не надо.

Никита уже не слушал его, только смотрел на телефон:

– Это из больницы?

– Будь уверен. Да! У тебя не найдется горстки пуговиц, очень надо?

Никита не стал спрашивать: «зачем?». Цапнул с пола телефон, влетел в родительскую комнату. Пнул отца: «Трубку возьми», – сгреб со стола коробку с пуговицами и притащил демону.

– Держи.

Гамигин (или как его теперь называть?) открыл коробку и несколько секунд пялился на свалившееся богатство, бормоча непонятное: «и с ребятами расплачусь».

– Забирай все! – повеселел Никита. Он слышал, как встает отец, скрипя диваном, как идет сюда, чтобы сказать Никите то, что он уже знает. – Извини, отец идет…

– Ухожу-ухожу! И огромное спасибо, ты не представляешь, как меня выручил.

Никита засмеялся в голос, от радости, что все живы и все кончилось, и еще над мордой Гамигина (или как его теперь называть?), который вцепился в коробку с пуговицами, как скупой рыцарь в свой сундук.

– Дурак ты, демон!

Но демона уже не было.

Скелеты на пороге

Глава I

Злая земля

Если бабушка просто что-то говорит – она шутит. Если бабушка просит, то это серьезно: надо немедленно все бросать и выполнять. Я это понял еще десять лет назад, когда познакомился с чугунным утюгом. Бабушка сказала, что утюг кусается, и попросила немедленно оставить его в покое. Я тогда, в силу мелкого еще возраста, понял только шутку, а просьбу выполнять не спешил, из-за чего и обжегся. Реву было! Но это наш с бабушкой секрет, и вообще, неважно. Важно другое: говорить бабушка может все что угодно, не стоит принимать всерьез ее, бабушкины, шуточки. А вот просьбы выполнять-таки надо, потому что это все-таки бабушка.

Я это к чему? Я к тому, что, когда бабушка попросила меня съездить в подмосковный город Клоп и купить у вокзальных бомжей килограмм глины, я собрался и поехал без разговоров. Понимать ее тонкий юмор я не обязан, а прокатиться в Подмосковье вместо первых двух уроков (глина должна быть обязательно утренней) – дело чести. Бабушка не первый год жаловалась на больную спину, но последнее время ей становилось все хуже и хуже. Она грешила на лекарства, пробовала новые, вспоминала народные рецепты и в конце концов докатилась: «Купи у вокзальных бомжей сто граммов утренней глины. Буду прикладывать, вдруг поможет!» Конечно, я не верил в целебные свойства глины и, конечно, отправился за ней.

По ногам проехалась ручная тележка. Шестая по счету, значит, скоро выходить. Клоп –