Желтая линия - Михаил Тырин

— Да, Беня, тебе. Если, конечно, ты не облажался. И другим тоже…

— Я ничего не знал!

— Естественно. Информация — это товар.

— Нам говорили только про полтораста уцим за операцию.

— Да, и не забывай, что пятьсот мы должны за переправку телепортом. И тем не менее.

— Первое холо, — сказал я, словно взвесил роль этого понятия в моей жизни. — Это значит, я уже могу отсюда лететь.

— Лететь? Ты рехнулся! — накинулся Щербатин. — Ты соображаешь, что говоришь? Куда тебе лететь?

— Ну, не знаю. Внутренние миры… центр…

— Какой еще центр?! Попадешь в такую же казарму. Только не на триста человек, а на двести. И без надбавок за боевые заслуги.

— Не может быть, — убежденно покачал я головой. — Первое холо — это уже полноправный гражданин. И, кроме того, там же центр, там другие возможности.

— Слушай, ты, гражданин! Все твои возможности — здесь! А там ты получишь за свое первое холо пакетик приправы для комбикорма. И какую-нибудь грязную работенку на подхвате.

— Хорошо. Что предлагаешь ты?

— Вот с этого бы и начал, — проворчал Щербатин. — Надо было сначала выслушать, что я предлагаю. Правда, я ничего пока не предлагаю особенного. Но я совершенно точно знаю — здесь холо откроет перед тобой кое-какие дорожки. И первое, что ты должен сделать, — это уйти из болотной команды.

— Куда?

— Не знаю. В тыл. На хозработу. Этим ты решишь важную проблему — остаться живым и здоровым. А дальше будем смотреть. Я еще тут кое-что выясню…

— То есть с первым холо я спокойно могу стать кладовщиком?..

— Спокойно — вряд ли, Беня. Вам не для того дается внеочередное холо, чтобы вы бросили армию. Скорее всего это нужно для вашего обучения.

— Обучения чему?

— Мало ли! Тактике, стратегии, стрельбе из оружия.

— Да вроде умеем из оружия…

— Что вы умеете? Баллончик в огнемет заправлять? Да ты хоть видел, какое оружие у штурмовых команд? Ваш «Крысолов», между прочим, — бывшая похоронная бригада, вам нормальное оружие не доверяют. Так что, Беня, надо учить вас и учить.

— Значит, хозработа для меня отменяется?

— Не знаю, Беня, пока не знаю. Нужны мозги. А мозгов у тебя нет, зато есть у меня. Как только что-то проясню — ты сразу узнаешь. А там, глядишь, и сам мне поможешь. Все-таки гражданин. — Последнее слово он произнес с сарказмом.

— А может, лучше перейти в штурмовую команду? Сам же говорил, там уцимы граблями гребут…

Щербатин одарил меня долгим выразительным взглядом.

— Нет, Беня, ты точно рехнулся, — сказал он чуть ли не с ненавистью. — Там не только уцимы. Там руки-ноги летят, как из-под газонокосилки. А уж тебя, милый мальчик, с твоей солдатской смекалкой и сноровкой угробят, не успеешь из реаплана нос высунуть…

— До сих пор же не угробили!

— До сих пор ты стережешь объекты от мелких вредителей, от партизан-одиночек, подростков и старух с кремневыми ружьями. А знаешь, что такое профессиональный ивенкский маршевый отряд? Знаешь, что такое дуплексный огонь с земли и воздуха? — Он перевел дыхание и заговорил спокойнее: — Я уж не говорю о том, что штурмовая служба требует высокого холо и специальной подготовки. Так что успокойся, гроза туземцев.

Прав был Щербатин, со всех сторон прав. Совершенно незачем мне подставляться под ножи и пули, нет на то убедительных причин. Но разве мог я это открыто признать перед ним? Разве мог я сказать: да, друг мой, конечно, выгоднее, безопаснее и теплее нам будет на кухне, а не на передовой. И пусть другие утверждают великие ценности, нам-то что до них?

Нет, я ничего не сказал. Потому что Щербатин решил бы, что смог согнуть меня на свой манер. А я не хотел, чтоб меня гнули.

Тут к нам подошел один из участников застолья. Судя по его танцующей походке, напиток из бутылочек не только веселил, но и в определенных количествах валил с ног. Гость приблизился и облокотился на стол, смахнув на пол часть угощения. Потом начал совать свою бутылку имениннику в нос, и тот еле увернулся.

— Чокнись с ним, — тихо попросил Щербатин. — Ему очень понравилось чокаться, хоть он и не понял, зачем это и какой в этом смысл. Да я и сам не знаю.

— Это же древняя традиция, — ответил я. — Кубки должны столкнуться, чтобы вино перелилось из одного в другой.

— Зачем переливать вино? — удивился наш нежданный собутыльник. — Вина, что ли, не хватает?

— Чтобы ты убедился, что я не пытаюсь тебя отравить.

— А зачем тебе надо меня травить?

— Мне не надо, просто такая традиция…

— Традиция травить?

— Ладно, иди отсюда, иди. — Щербатин оттолкнул назойливого собутыльника и хмуро поглядел на меня. — Видишь, с кем приходится работать? А ничего не поделаешь. Девять из десяти вопросов решается через это дело. — Он щелкнул себя пальцем по горлу. — Старинный метод общения. Я внедрил его под названием «Русский вариант».

— Щербатин, но ты же помощник коменданта! Ты, наверно, и без допинга все можешь.

— Не-а, — с сожалением проронил он. — Сплошная фикция и профанация. Вот, к примеру, приходит ко мне такой же пехотинец Беня и говорит: в таком-то секторе сломалась секция забора. Я говорю — возьми новую и поставь. Он: а-а, понятно. А где взять? Отвечаю: на складе возьми. А людей? А людей — в комендантской части. И все, он уходит очень довольный, что я помог.

— А звание?

— Альт-мастер. Это примерно пол-ефрейтора. В этой чертовой Цивилизации и карьеры нормально не сделаешь, все через уцимы, все через математику.

— Может, ты все-таки сможешь кое-что для меня узнать?

— Говори.

— Мне нужно достать где-то магнитофон.

— Чего-о?!!

— Мне очень нужно, — терпеливо повторил я, — какое-нибудь устройство для записи звука. Очень нужно.

— Господи, да зачем?

Ну как объяснить ему, что я хочу всего лишь записать песню, которая зацепила меня в лагере пленных? Как ему доказать, что мне необходимо сохранить ее, чтобы стимулировать чувства, эмоции, вдохновение?

Поднимет на смех, как пить дать.

— Щербатин, — тихо сказал я, — просто очень нужно. Можешь просто поверить?

— Что-то, Беня, ты недоброе задумал, — пробормотал Щербатин. — Ничего себе — «просто поверить»! Если бы ты попросил бюст Дзержинского, я бы меньше удивился. Ладно, выясним…

Он поманил кого-то из-за стола, и к нам подошел человек с опущенными плечами и грустными невыразительными глазами. На нем мешком болталась серая форма — стало быть, тыловик-хозяйственник.

— Познакомься, Беня, это Пипс, ответственный за линии автоматической сигнализации.