Упущенный шанс Врангеля - Александр Широкорад

Лидеры самостийников – Омельченко, Гатагоу, Воропинов, Макаренко, Белоусов и многие другие – по поручению Рады разъезжали по Кубани и на станичных сборах выясняли наши взаимоотношения в духе демагогии, затрагивавшей наиболее чувствительные места народной психики. Нет шпагата, дорога мануфактура – виновата “блокада Кубани…”. Дорог хлеб – потому что весь урожай 1919 года будет отдан главным командованием Англии (?) в уплату за снабжение… Кубанцы босы и голы (!), тогда как добровольцы, даже пленные большевики, ходят в отличном английском обмундировании (!)… “Особое совещание” – это “тот коршун, который ждет лишь того времени, когда можно будет выклевать глаза Кубанскому краю и отнять у него землю и волю…” (Макаренко). На фронте не хватает сил, ибо кубанцев заставляют проливать кровь в борьбе с “дружественными кубанцам горцами Дагестана и Чечни, с родственными им украинцами Петлюры…”. Иные агитаторы в своем толковании событий шли гораздо дальше, требуя от правительства снять с фронта кубанские части и поставить их сильными гарнизонами по Кубани, чтобы “заставить силою не желающих исполнять распоряжения кубанской власти”… (Воропинов). Или побуждали кубанских казаков оставить ряды Добровольческой армии, которая “является виновницей Гражданской войны”. Ибо, не преследуй она “целей насаждения монархизма, давно можно было бы окончить войну и примириться с большевиками, устроив в России народную республику…” (Омельченко)».[54]

Парижская кубанская делегация Рады заключила договор с правительством Горской республики, который был расценен деникинскими властями как «измена России». В 1й статье договора говорилось: «Правительство Кубани и правительство Республики горских народов Кавказа настоящим торжественным актом взаимно признают государственный суверенитет и полную политическую независимость Кубани и Союза горских народов Кавказа».

Факт заключения договора Рада скрыла от Деникина, и тот прочел текст в тифлисской газете.

Поначалу Врангель хотел использовать противоречия между Радой и Добрармией, дабы свалить Деникина, но позже решил не рисковать и воздержался от поддержки Рады.

25 октября Деникин издал приказ об аресте и предании военно-полевому суду всех, кто подписал договор с Горской республикой. Кубанский край был включен в тыловой район Кавказской армии.

Врангель едет в Царицын для организации карательного рейда на Кубань. Непосредственно руководить операцией он поручает командующему тылом Кавказской армии генерал-лейтенанту В.Л. Покровскому. Тот с конной бригадой полковника Буряка прибывает в Екатеринодар.

Здание зимнего театра, где проходило заседание Рады, было окружено. Генерал Покровский потребовал выдачи священника А.И. Калабухова и еще одиннадцати депутатов.

Депутат Макаренко успел скрыться, а остальные добровольно сдались Покровскому. Вечером 6 ноября (ст. с.) состоялся военно-полевой суд, приговоривший священника к смерти. Утром следующего дня Калабухов был публично повешен на Крепостной площади Екатеринодара. Остальных арестованных членов Рады Деникин приказал выслать за границу.

Итак, Деникин и Врангель фактически произвели переворот на Кубани. Запуганная Рада приняла резолюцию «Об единении с Добровольческой армией». Но в среде казачества резко усилилась нериязнь к Деникину и «добровольцам».

А пока Деникин воевал с Радой, на «московском направлении» происходят драматические события. 20 сентября Добровольческая армия захватила Курск и двинулась к Туле. Командование Красной Армии подтянуло резервы, в результате чего в составе Южного фронта к 15 октября оказалось 115,5 тыс. штыков и сабель, 1949 пулеметов и 500 орудий. Противостоявшие ему деникинские войска (Добровольческая армия и главные силы Донской армии) насчитывали к 15 октября около 74 тыс. штыков и сабель.

Тем временем Добровольческая армия продолжала наступление и к 9 октября вышла на рубеж Севск, Дмитровск, Петровское, угрожая Орлу. Белые потеснили 8ю армию на востоке, и между нею и 13й армией образовался разрыв в 130 км, в который устремился 3й Кубанский корпус и 6 октября захватил Воронеж. 3й Донской корпус прорвался в тыл 8й армии и занял Таловое. Разрыв между 8й и 13й армиями удалось закрыть соединениями, находившимися в стадии формирования.

Главное командование Красной Армии решило остановить противника путем перехода в контрнаступление. Для этого 7 октября Южному фронту был подчинен Конный корпус Буденного, а 9 октября – Ударная группа. Замысел советского командования был таков – вводом в сражение Ударной группы в районе Орла и Конного корпуса Буденного в районе Воронежа и переходом в наступление всех армий фронта нанести противнику решительное поражение и выйти на рубеж реки Сейм, Курск, Касторное, Нижнедевицк. В задачу Ударной группы, 13й и 14й армий являлось нанести главный удар в направлении Кромы, Фатеж, Курск.

Завязались упорные встречные бои, длившиеся почти месяц. К 27 октября войска 13й и 14й армий в районе Кром нанесли решительное поражение противнику, а Конный корпус Буденного разбил конные корпуса белых и отбросил их к станции Касторное.

В ноябре советские войска освободили Курск, Ливны, Фатеж, Севск, Льгов, Дмитриев, Тим, Касторное, Чернигов, Бахмач и вышли на рубеж Лиски, Бобров.

Врангель писал: «Утром 11го (24) ноября я получил донесение генерала Шатилова о переходе противника в наступление против наших частей на левом берегу Волги. Донесение было спокойное, генерал Шатилов считал наше положение вполне прочным. Тем не менее, я решил поспешить вернуться в армию и лишь дождаться в Ростове Главнокомандующего».

Но почему-то наш стратег не спешит в Царицын. Так, 26 ноября он в Краснодаре улаживает дела с Радой. К этому времени белые были у Царицына сброшены с левого берега Волги частями 11й армии. С левого берега красная артиллерия начала обстрел Царицына.

Лишь через два или три дня Врангель наконец-то прибыл в Царицын. Однако 22 ноября (ст. с.) барон неожиданно получил телеграмму генерала Романовского, вызывающего его в Таганрог «в виду получения нового назначения». Врангель вызвал в Сарепту генерала Покровского, приказал ему вступить в командование армией и в сопровождении начальника штаба генерала Шатилова выехал в Таганрог.

Деникин описывает ситуацию с Врангелем следующим образом: «В начале ноября, будучи в Ставке, генерал Врангель предложил образовать из собиравшейся группы отдельную конную армию с ним во главе, перебросив для управления ею штаб Кавказской армии. Незначительность сил группы не оправдывала необходимости расстройства существовавших соединений и создания нового штаба для царицынского направления; отсутствие третьей меридиальной железной дороги не давало возможности вклинить новую армию между Добровольческой и Донской. Принимая во внимание обнаружившиеся недочеты генерала Май-Маевского и желая использовать кавалерийские способности генерала Врангеля, я решил упростить вопрос, назначив его командующим Добровольческой армией, со включением в нее конной группы Мамонтова».[55]