Джек Ричер, или Ловушка - Ли Чайлд

— Эд Стивен? — спросил Ричер.

Мужчина кивнул, чуть склонил голову набок и приподнял брови, как это делает человек, который вот уже тридцать лет имеет дело с покупателями и поставщиками, без конца задающими ему самые разные вопросы.

— Могу я поговорить с вами про Виктора Хоби?

На мгновение на его лице появилось непонимание, затем он взглянул на своих сыновей, словно промчался назад, сквозь их жизни и дальше в те времена, когда он знал Виктора Хоби.

— Он погиб во Вьетнаме, так ведь? — сказал он.

— Я бы хотел о нем поговорить.

— Очередная проверка по просьбе родителей? — спросил он без всякого удивления и немного устало.

Видимо, в городе хорошо знали о проблемах семейства Хоби, их терпели, но они больше не вызывали у людей сочувствия.

— Я хочу понять, каким он был. Мне сказали, что вы его хорошо знали.

У Стивена снова сделался озадаченный вид.

— Ну да, наверное. Но мы тогда были детьми. После средней школы я видел его всего один раз.

— Расскажете мне о нем?

— Вообще-то я очень занят. Мне нужно заняться разгрузкой товара.

— Я могу вам помочь. Заодно и поговорим.

Стивен уже собрался отказаться от его помощи, потом взглянул на Ричера, оценил его размеры и улыбнулся, как рабочий, которому предложили бесплатно воспользоваться погрузчиком.

— Ладно, это во дворе, — сказал он.

Он вышел из-за прилавков и провел Ричера в заднюю дверь. Рядом с открытым сараем с железной крышей стоял на солнце запыленный пикап, загруженный мешками с цементом. Полки в открытом сарае были пустыми. Ричер снял пиджак и положил на капот грузовика.

Мешки были сделаны из плотной бумаги. Со времен своей работы в Ки-Уэсте Ричер знал, что, если ухватиться обеими руками за середину мешка, тот сложится пополам и разорвется. Нужно было взяться за угол мешка и поднять его одной рукой. Кроме того, так Ричеру не грозило запачкать новую рубашку. Мешки весили по сто фунтов, поэтому он брал по два сразу, в каждую руку, и нес, выставив перед собой, чтобы не касаться тела. Стивен наблюдал за ним так, словно попал на представление цирка.

— А вы тем временем рассказывайте мне про Виктора Хоби, — проворчал Ричер.

Стивен пожал плечами.

— А что я могу вам рассказать? Понимаете, мы были детьми. Наши отцы являлись членами торговой палаты. Его отец был печатником. А моему принадлежал этот магазин, хотя в те времена здесь торговали только пиломатериалами. В школе мы не расставались. Пошли в детский сад в один день, окончили среднюю школу тоже в один день. После этого я видел его всего один раз, когда он приезжал в отпуск из армии. Он провел во Вьетнаме год и решил снова туда вернуться.

— А каким он был человеком?

Стивен снова пожал плечами.

— Мне не хочется высказывать свое мнение по этому поводу.

— Почему? Что-нибудь нехорошее?

— Нет-нет, ничего подобного, — сказал Стивен. — Тут нечего скрывать. Он был отличным парнем. Но я сейчас выскажу мнение одного ребенка относительно другого ребенка, причем мнение тридцатилетней давности. Вы меня понимаете? Возможно, это мнение ничего не стоит.

Ричер остановился, держа перед собой мешки весом по сто фунтов, и посмотрел на Стивена. Тот стоял, опираясь о столбик, в своем красном переднике, тощий, но жилистый и сильный — так, по мнению Ричера, и должен выглядеть осторожный бизнесмен-янки из маленького городка. Человек, чье мнение может оказаться очень надежным.

— Хорошо, я это понимаю. И приму в расчет.

Стивен кивнул в ответ, словно они установили правила игры.

— Сколько вам лет?

— Тридцать восемь, — ответил Ричер.

— Из здешних мест?

Ричер покачал головой.

— На самом деле я ниоткуда.

— Ладно, в таком случае я должен вам кое-что объяснить, — сказал Стивен. — У нас очень маленький провинциальный городок, мы с Виктором родились здесь в сорок восьмом году. Нам было пятнадцать, когда застрелили Кеннеди, шестнадцать, когда появились «Битлз», и двадцать во время беспорядков в Чикаго и Лос-Анджелесе. Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Другой мир, — проговорил Ричер.

— Именно, — сказал Стивен. — Мы выросли в другом мире. В нем прошло все наше детство. Для нас настоящим смельчаком был тот, кто украшал бейсбольными карточками колеса своего велосипеда фирмы «Швинн». Помните об этом, когда услышите то, что я вам скажу.

Ричер молча вытащил девятый и десятый мешки из кузова пикапа. Он слегка вспотел и волновался о том, в каком состоянии будет рубашка, когда его увидит Джоди.

— Виктор был очень правильным ребенком, — сказал Стивен. — Правильным и совершенно нормальным. Для сравнения скажу, что это было в те времена, когда большинство из нас считали себя крутыми, если гуляли до половины десятого вечером в субботу и пили молочный коктейль.

— А чем он интересовался? — спросил Ричер.

Стивен надул щеки и пожал плечами.

— Ну что я могу сказать? Думаю, тем же, что и все остальные. Бейсбол и Микки Мантл[9]. Нам нравился Элвис. Мороженое и Одинокий ковбой[10]. Самые обычные вещи.

— Его отец сказал мне, что Виктор всегда мечтал стать военным.

— Мы все мечтали. Сначала ковбоями и индейцами, потом солдатами.

— А вы были во Вьетнаме?

Стивен покачал головой.

— Нет. Со временем я успокоился насчет военной службы. Не потому, что не одобрял. Вы должны понять, что все это произошло задолго до появления движения хиппи и всего, что с ними связано. Тогда никто не возражал против военной службы, и я не боялся ее. Тогда бояться было особенно нечего. Мы же были гражданами Соединенных Штатов, верно? Мы собирались надрать задницы узкоглазым уродам максимум за полгода. Никто не переживал из-за того, что нужно идти на ту войну. Просто все это казалось нам каким-то старомодным. Мы уважали военных, нам нравились их истории, но война представлялась нам вчерашним днем. Вы понимаете, что я имею в виду? Я хотел заняться нашим семейным бизнесом, хотел превратить лесопилку отца в большую корпорацию. Вот это было настоящее дело. И я считал, что это больше по-американски, чем идти в армию. В те времена такой поступок представлялся мне не менее патриотичным.

— И вы избежали призыва? — спросил Ричер.

— Меня вызвали, но я подал документы в колледж, и меня не тронули. Мой отец дружил с председателем торговой палаты, и это тоже, наверное, сыграло свою роль.