Ричард Длинные Руки - бургграф - Гай Юлий Орловский

— Ну-ну?

— Потом предлагал всё настойчивее. — Я процедил зло:

— Ты отказывала, и вот он... да?

— Да, — ответила она тихо. — Они сказали мне... что, если я не продам им эту землю, меня сожгут в моем доме... вместе с детьми...

Я помолчал, какая-то часть нормального человека пискнула, напоминая, что мне надо на Юг, а местные разборки — не мое дело. Может быть, эта женщина сама виновата. В смысле, взяла когда-то деньги и не вернула, а за это требуют отдать землю, а то и другие варианты, в кои вникать совсем не мое дело.

— Крутые, — проговорил я, темный гнев начал формироваться во мне медленно, тяжело и неотвратимо, как звездная туманность, — они в самом деле... власть? И теперь наслаждаются безнаказанностью?

Она промолчала, только судорожно вздыхала. В комнату вбежал, оставив детей, Пес. Остановился напротив кровати, вздохнул, а потом я с дрожью увидел, как желтые глаза загораются багровым огнем, и через минуту там уже полыхает адское пламя.

— Тихо-тихо, — произнес я, — понимаю твои чувства. Если понадобишься, я позову тебя. Но сперва попробую сам...

В дверном проеме появилась коренастая фигура Торкилстона. Он прогудел угрюмо:

— Я пока что занял детей...

— Чем? — спросил я.

— Разрешил им помыть коня. Чуть не передрались, кому первому щетку...

Амелия закуталась в одеяло, Торкилстон подошел по моему кивку. Лицо его было серьезным, в глазах блеснул гнев.

— Госпожа, — произнес он, — я считаю своим долгом предложить вам свой меч и защиту. И даже если отвергнете, я считаю своим долгом вас защищать...

Она в растерянности переводила взгляд с одного на другого, я поднялся.

— Сэр Торкилстон, нам нужно поговорить. А госпожа Амелия пока переоденется.

Он косо взглянул на меня, прозвучало это у меня формально, как будто она сменит к обеду одно платье на другое. Сам чувствую, что временами начинаю меньше сопереживать отдельным людям... наверно, это во мне пробуждается государственник.

В коридоре я сказал люто:

— Сэр Торкилстон, вы дольше меня в городе. Скажите, что этими Бриклайтами так движет, если жаждут захватить этот участок даже ценой такой гнусности?

Он пожал плечами:

— Я думал, знаете. Во всяком случае, в городе знают все. Бриклайт страстно жаждет построить большой порт. Это цель всей его жизни. Когда земли госпожи Амелии перейдут в его владения, он тут же развернет грандиозное строительство. Старый порт расширится втрое, корабли перестанут простаивать...

— ...а доходы Бриклайта взлетят до небес, — закончил я.

Мы спустились в столовую, через распахнутые двери видно, как Пес, конь и четверо детей бегают по двору, счастливые и беспечные.

Торкилстон тяжело опустился на лавку, локти упер в столешницу, стол протестующее заскрипел, а сэр Торкилстон опустил голову на скрещенные пальцы рук и надолго задумался.

— Да, — проговорил он наконец. — Я как-то так далеко не заглядывал. Хозяин порта будет и хозяином города, а там неважно — бургомистр он или нет. Весь город существует только благодаря порту. Все жители обслуживают моряков и торговцев, будь это шлюхи или кузнецы, что подковывают коней. А если начнется расширение порта, в город съедутся массы плотников, столяров, землекопов, каменотесов, понадобится добавочный народ, чтобы им строить дома, кормить и одевать...

Перед глазами встала картина грандиозного строительства, что-то типа того, как Петр Первый с топором в руках строит корабли.

— Понадобятся, — сказал я осторожно, — и новые корабли?.. Повместительнее, побольше...

— Это уж как пить дать!

— А если железная руда иссякнет? А алмазы выкопают все до единого?

Он пожал плечами.

— Для большого порта это не потеря. Во-первых, здесь всё равно, если успеют набить руку, будут строить корабли для аренды и продажи. А это, скажу вам, сэр Ричард, немалый доход! Я далек от торговых сделок, но здесь и так всё ясно. Во-вторых, место здесь больно удобное. Вы не заметили, что всё больше кораблей с фракойскими и лисийскими флагами? Раньше их вообще не было. А они не возят ни руду, ни алмазы!.. Да вы и не могли заметить за это время. А когда порт расширится, они тут прям обоснуются, это как сопливому высморкаться.

— А их что интересует?

— С той стороны земли госпожи Амелии упираются в горы, а там как раз обнаружены запасы красной меди! Отыскали их давно, но крестьяне здесь были бедные, разрабатывать не по силам... Но вот теперь, когда где уже целый город, можно и шахты построить бы, если на то будет разрешение хозяйки...

Я стиснул челюсти:

— И другого пути к морю... вернее, к бухте нет, как через ее земли?

Он покачал головой:

— Можно через участок Аккелия или Диодема, теперь уже бывшие их участки, но это дальше от города. Да и всё равно земля здешней хозяйки нужна для строительства порта. Справа и слева от их земель — кручи, утесы, горы. Они хорошо защищают бухту от ветров, но не позволяют даже причалить в другом месте. Потому и вцепился Бриклайт в ее земли, добивается их всеми силами.

Я зло ходил по комнате, злость не утихает, а как будто что-то подогревает ее изнутри. Я был в ярости, когда увидел Амелию зверски изнасилованной, потом вроде бы успокоился: жива, а кровоподтеки убрать сможем, но теперь злость начинает нарезать второй круг.

От такого лакомого куска Бриклайт не откажется. Тем более это цель его жизни. Так долго карабкался из такой норы, шел по трупам, ничем не брезговал, теперь ни перед чем и не остановится.

Торкилстон сказал негромко:

— Вы бы сели, сэр Ричард.

— Не могу, — ответил я, — сидя я вообще взорвусь.

— Но так бегать, можно лоб расшибить...

— Кажется, — ответил я через стискиваемое злой рукой горло, — я сейчас пойду и отыщу того, кому нужно разбить голову целиком...

— Сэр Ричард, — предостерег он, — хотя Бриклайт и не глава городского совета, но у него самый большой дом, а там охраны — видимо-невидимо.

— Зачем? — спросил я. Он ухмыльнулся:

— Наверное, вас он обидел не первого. И не единственного.

Ярость, холодная и ослепляющая, уже бьет в мозг с такой силой, что в глазах вспыхивают огни, как при фейерверке. Я задыхался, рука то и дело хваталась за рукоять меча. Я поймал себя на том, что начинаю размахивать руками, напрягая мускулы, и делать выпады кулаками.

Не знаю, если бы не бегал вот так, голова бы лопнула от какого-нибудь инсульта, а так ярость понемногу хоть и не улеглась, но перетекла в простой гнев, хаотичные картинки, как всех уничтожаю, размазываю, убиваю самым зверским образом, потеснились под напором не менее злых, но упорядоченных мыслей.