Вита. Книга 1 - Надежда Черпинская

настойчиво, что у Евы даже мысли не возникло отвертеться и выскользнуть из кольца его рук.

А руки…

Ах, эти руки! Горячие пальцы уже пробрались под курточку, нырнули под блузку, обжигая нежную кожу страстными ласками. Горячее дыхание у виска, потом на шее. Тело отозвалось мурашками.

«Господи, как давно я не целовалась! – отстранённо вертелось в голове, которая так и шла кругом от выпитого джина и напористой страсти, с которой её подминал под себя Алекс. – А дальше что? Ева, только не испорти всё! Пожалуйста, только не испорти! Позволь себе хоть раз в жизни просто кайфануть и не думать о «потом»! Просто сделай себе подарок на день рождения!»

Чернова не была уверена, но надеялась, что это голос её подсознания, а не хитрые шепотки демонов, которые она всегда старалась игнорировать. С тех пор, как Эрих увёз её из дома, она совсем перестала их слышать. А значит, это её собственные мысли и желания.

Так пусть всё идет так, как идёт! Пусть они сейчас похожи на двух школьников, что милуются на лавочке тайком от родителей – ей всё равно!

Поцелуи становились всё более жадными, ласки всё более откровенными.

Ева даже не поняла, как они умудрились в процессе этой страстной возни сползти с лавки на землю. Влажная галька холодила спину и больно впечатывалась в тело, но алкоголь и нарастающее изнутри желание пока не давали ей отвлекаться на такие мелочи. Простудиться она вряд ли успеет.

В конце концов, они же не кролики, чтобы прямо здесь… Дальше поцелуев всё равно не зайдет.

Ева всегда считала, что «секс на пляже» – это только звучит красиво, а, по сути, мало приятного и комфортного. Да и, если бы даже она на такое решилась, то уж точно не здесь: Брей в ноябре для этого самого «sex on the beach» – место малопригодное.

Это было очевидно для неё. Но в какой-то момент Ева вдруг усомнилась, что Лёха в этом вопросе с ней солидарен.

Парень уже распалился не на шутку. Навалился сверху, лишая возможности выскользнуть из-под него. Прибрежные холодные камни впились в спину довольно болезненно. Вита дернулась зло. Ей больше не нравилось всё, что происходило.

– Лёш, эй, хватит…

Но Белов её слова проигнорировал, в одно мгновение расстегнул на ней куртку.

– Пусти – мне больно!

Возмущение Евы утонуло в очередном горячем поцелуе. Не обращая внимания на её слабые попытки сопротивляться, он торопливо расстёгивал скользкие пуговицы на блузке. Но они никак не поддавались.

С ума сошёл! Он что действительно собрался здесь…

Грубый рывок, треск ткани, пуговки стрельнули в разные стороны, обнажая возбуждённо вздымавшуюся грудь. Пальцы вцепились в чёрный кружевной лифчик.

Ошарашенная происходящим Ева хотела закричать, но не успела…

В этот самый миг лунно-белый камень на её груди вспыхнул, словно прожектор. Сноп сияющего света ударил в небо, в лицо Белову, и тот, закрываясь руками, отскочил на пару метров, как будто его ошпарили, и выдал какой-то звериный рык.

***

Белый свет и Еву ослепил и ошеломил, но не больше, чем всё произошедшее до этого. Она приподнялась, но вскочить на ноги не успела. Застыла в изумлении, глядя на Алекса.

Парень не сводил с неё злого взгляда, замер напротив, сидя на корточках, руками опершись на влажные камни. Странная, неудобная поза. Потом нервно дёрнул головой, и Еве на миг почудилось, что шея у него слишком длинная и подвижная.

Камень на её груди пульсировал, как сигнальные огни.

Лёха, покосился на него, потом вдруг растянул рот в ухмылке, оскалился жутко, как-то совсем по-звериному.

И Ева завизжала так громко и пронзительно, что её должны были услышать даже в пабе у Шона.

Амулет услужливо освещал пространство вокруг и надвигавшееся на неё существо. А у Виты уже никаких сомнений не осталось в том, что Белов не человек.

Бледное лицо растеклось как жидкое тесто. Из огромной черной щели рта выпирали зубы, острые и тонкие, как гнутые гвозди. Пасть, за хищным частоколом ухмылки, зияла словно чёрная дыра. Провалы глазниц заполнила тьма. Скрюченные пальцы покрылись наростами.

Он подбирался неспешно, переступая по земле всеми четырьмя конечностями, словно огромная, голодная, зубастая жаба. А Ева отползала потихоньку назад, руки истерично шарили по камням, выбирая булыжник покрупнее.

Когда монстр снова метнулся к ней, она заорала ещё громче и швырнула в жуткую морду горсть гальки. Тот лишь тряхнул башкой недовольно, но и этой секунды хватило.

Ева от души ударила ботинком в живот твари, резко перевернулась, вскочила и бросилась наутёк. Небольшой склон сыграл против неё, Ева споткнулась в темноте, скатилась по откосу.

Свирепое рычание вонзилось в спину. Оглядываться сейчас не время. Надо было вскочить и бежать, но дрожащие ноги не слушались.

– Вита! Вита! – отчаянный вопль пронзил мёртвую тишину приморского городка.

– Я здесь! – сквозь слёзы успела крикнуть она.

И в тот же миг в ногу её вцепилась когтистая лапа, потащила вниз, к кромке волн. Ева, извернувшись, лягнулась несколько раз. Тварь зарычала, выпустила добычу. Но лишь затем, чтобы снова броситься на неё через мгновение.

– Ева!

Чернова, на миг запрокинув голову, увидела, как на склоне мелькнула тёмная фигура. Зашуршали камни. С шумом кто-то приземлился рядом, прыгнул вперёд, словно пушечное ядро, врезаясь в жуткого монстра и сбивая его с ног.

Она, наконец, вскочила на ноги, с ужасом глядя, как в паре метров от неё катаются по земле два… Белова.

То есть… одеты они были как братья-близнецы, и комплекция схожа, только вот у одного, вместо симпатичного лица – жуткая зубастая пасть, а пальцы как рыболовные крючки.

– Алекс! – мимо Евы пулей пронесся Шон, даже в сумраке горящий рыжим огнём.

Лёха (настоящий) откатился в сторону, подхватился с земли, отступая назад, закрывая собой Еву.

Тварь нервно трясла башкой, затравленно скользила взглядом по обоим парням, оглядывалась назад – но там море, отступать некуда.

Шон вскинул руку, и пальцы его засияли таким же едким белым светом, как амулет Евы.

Чернова такой фокус уже видела – так умел Эрих.

– Яру! – жёстко выкрикнул ирландец и швырнул сгусток света в Лжебелова.

Оборотня отшвырнуло на несколько метров, но он сдаваться не собирался.

Шон оглянулся, мимолётно скользнул взглядом по голой груди Евы.

Сейчас, в призрачном свете её амулета, он и сам уже не похож был на человека. Кожа как будто подсвечивалась золотом изнутри, заострились уши и черты лица. Меньше всего он походил на прекрасных эльфов из