Отступник. История одного контракта - Даниэль Григорьевич Бобяков

с человеческими глазами и одним рядом челюстей (второй составляли жвала), а вместо рук — крюки, похожие на лапы богомола. Но если одна рука полностью копировала лапу богомола, то другая была словно вывернута на изнанку. Это вкупе с ошметками мозгов, некоторых органов и крови на теле твари выстраивало крайне страшный вид. Хоть и тварь не полностью избавилась от кожи Федора, оставив себе все, что ниже торса, но ловко срезав одной рукой, как скальпелем, все свисавшие ошметки кожи, что были на ней раньше выше. Ну, по крайней мере, теперь Сергей знал, как выглядит лич.

И в этот момент, пока он и все остальные стояли в ступоре и глазели, тварь с невероятной быстротой кинулась на ратника с мушкетом (видимо, прекрасно понимая его большую опасность из всех пришедших) и своей лапой богомола, как мечом распорола его кафтан и живот под ним, выпустив наружу кишки. После чего схватив бедолагу обеими руками, кинула как тряпичную куклу прямо на Сергея с Комаровым, сбив их с ног, а затем с ревом атаковывала ближайшего ратника, пребывавшего, как и все, в ступоре и шоке. Чем и пользовалась тварь, схватившая его своими клешнями, и, полностью обездвижив, впилась своими жвалами и челюстями ему в шею. А стражник, понимая, что происходит, вскрикнул от ужаса, но крик так и не вышел, а изо рта пошел лишь поток крови.

Остальные стражники, наконец, придя в себя от ступора и творившегося ужаса, попытались атаковать тварь. Но лич в ответ на эти атаки просто отпрыгнул и сторону и умудрился перерубить своими лапами все две пики, словно это были простые прутья. Но ратники, к их чести, в ответ не растерялись и, отбросив деревяшки, оставшиеся от пик, выхватили сабли и дали сильный отпор, снова атаковав лича. Но этого оказалось мало, и лич несмотря на уже полученные раны от сабель, которые были пока не очень серьезные, смог убить одного из бившегося с ним ратника, почти оторвав ему голову, отчего судьба второго становилась предрешенной, но неизбежное оттянул вступивший в бой Комаров, что дало немного времени.

Сергей понимал, что нужно убить лича и прямо сейчас. Но чем? Эфир? Не вариант. Эту способность — особенно перед посторонними — Сергей не хотел использовать, однако иного оружия у него, кроме стилета, не было, но идти с ним против лича — чистое безумие. Идея щелкнула в голове Сергея быстро, и он вспомнил про мушкет убитого стражника. Который он поспешил взять, и поскольку мушкет был уже заряжен, Сергей сразу стал прицеливаться, что было весьма сложно, ведь лич был очень подвижен и быстро уворачивался от атак последнего живого ратника и Комарова, но и медлить было нельзя.

Потому отступник спустил курок. Выстрел — и через мгновение Сергей понял, что попал, но не туда, куда рассчитывал. Так как пуля вместо тела угодила в руку лича, раздробив начисто локтевой сустав. Что хоть и не убило его, но при этом вся его левая рука отнялась, значительно понизив его боеспособность, и, судя по воплю, ранение доставляло ему невероятную боль.

Лич, увидев это, глянул на Сергея и, взревев, приготовился к атаке на него. Но это уже сделать он не смог, так как последней ратник, взяв пику своего погибшего товарища, возил ее в спину лича, пронзив ею его тело насквозь и практически убив тварь. Однако несмотря на такую рану лич, упав на колени, продолжал шевелить целой конечностью, пытаясь освободиться от пики и хриплым голосом выговаривая брань, но это продолжалось недолго, ведь Комаров, подойдя к личу сзади, мощным ударом сабли срубил ему голову, окончательно добив тварь.

После чего наступила тишина и картина в виде побоища с тремя мертвыми ратниками и обезглавленным личем. А Сергей, положив мушкет, поспешил выйти из церкви. И, усевшись на ступеньках паперти церкви, он с мыслью, что ему нужна передышка от всего этого дерьма, перевел дыхание. В самой церкви между тем началась некая суета, после чего из церкви бегом вылетел уцелевший ратник, но это Сергея уже не волновало. И наконец последним вышел уже и сам Комаров, усевшийся рядом с отступником, и вначале, как и Сергей, он просто молчал. Однако через пару минут он, тяжело вздохнув, наконец заговорил:

— Жаль, что эта тварь столько ребят положила, чтоб ей в аду сгореть. А тебе, Сергей, спасибо. И я честно не знаю, что такое ты должен найти за нашим излом, что за ним тебя прислал аж приближенный к царю человек, и из какого злого или хорошего умысла он это сделал… Но тебе, как человеку, серьезно помогшему и мне, и народу города, дам совет. Уходи отсюда со своими друзьями — и как можно быстрей. Ведь я, хоть и не знаю всех тайн, о которых шепчутся в тени этого города, но то, что доходит до моих ушей говорит о том, что над тобой (как в свое время над Григорием) все сильней сгущаются тучи. Так что ради своей же безопасности прислушайся к моему совету и спаси свою жизнь… Ну, удачи, Сергей.

Комаров протянул отступнику руку, и после рукопожатия Сергей с Комаровым по-дружески разошлись. Но вместо того, чтобы действительно вернуться в постоялый двор, он, отойдя от церкви, свернул в совсем другую сторону. Ведь ему предстояло еще проверить тот самый подземный тоннель, о котором ему поведала Маша, для ухода с города, если предстоявший уже этой ночью рейд Сергея в пустошь, который он, подкрепленный словами Комарова, решил не затягивать, окажется-таки успешным.

Глава 9

В комнате Сергея при свете свечей трое отступников неспешно и размеренно готовились к будущему рейду в пустошь, приготавливая свое оружие и снаряжение. К примеру, Сергей сначала был занят тем, что прочищал, а затем заряжал свой кремневый пистолет, а потом, надев свою кожаную броню (к набору которой, кроме нагрудника и наручей, добавились наплечники Григория, взятые Сергеем, справедливо решившим их присвоить, так как старому хозяину они теперь все равно ни к чему) и приготовив пару взрывчатых мешочков с чертовым порошком. Примерно тем же были заняты и близнецы со скидкой на то, что Борис в качестве оружия имел небольшой самострел, а Пятак — шестопер. В общем, они занимались типичным для себя делом, ставшим для них с годами обычной рутиной, и вовремя этой подготовки к рейду Сергей решил обозначить план, но перед этим он должен был поставить одну точку с братьями.

— Возможно, уже поздно говорить об этом,